Книга Все, что мы помним - Брюс Нэш

они настоящие, но я их почти не слышу. Никак не могу нормально их разобрать. Ни по частям разобрать, разобрав их на части, ни целиком.

Мне надо кому-нибудь рассказать. Блуждаю со своим ходунком, пытаясь кому-нибудь рассказать. Сама даже не знаю, что именно.

Моей приятельницы нет в ее комнате. На ее кровати – какой-то мужчина. Славный парнишка не моет полы, даже возле надписи «ПРОХОД НЕ ЗАГОРАЖИВАТЬ». Малого, который здесь не живет, нет на его обычном месте в столовой.

Прохожу вслед за девушкой-ассирийкой сначала через одни, а потом через другие раздвижные двери и, поскольку ничто на мне не горит, спускаюсь в кабине фильта на самый нижний этаж, где вначале теряюсь, но вскоре опять нахожусь. Нахожу я себя возле главного входа, выходящего на парковку, куда доставили мою приятельницу в ночной рубашке с незабудками. Ну, вообще-то, находясь там, нахожу я не себя, а Менеджера по Исходу – он сидит в своем кабинете с Сердитой Медсестрой. Дверь слегка приоткрыта.

Они ссорятся. Во всяком случае, спорят. Я могу сказать это по тому, как они улыбаются друг другу и перешептываются.

– Я умею считать, – слышу я голос Сердитой Медсестры. Или: «Счета».

Менеджер по Исходу говорит ей, что всё. Под. Контролем. Я слышу, что его рот, его зубы, его улыбка – все это, как там говорится… Стиснуто.

Сердитая Медсестра говорит ему, что он должен быть очень. Очень. Осторожен.

Вижу, как она в своей форме Сердитой Медсестры наклоняется к нему через стол. Это так сильно его пугает, что он смеется.

– Занимайся своими клизмами, – говорит он ей. – А цифры оставь мне.

Я так и чувствую ее улыбку. Очень тихим голосом она советует ему хорошенько о чем-то подумать.

– Бинго! – говорю я.

Просто красота, как они одновременно поворачивают головы, словно те находятся на одной шее. А потом улыбаются мне, оба.

– Роза! – слишком громко произносит Менеджер по Исходу.

– Что мы можем для вас сделать, лапочка? – спрашивает Сердитая Медсестра.

В такие моменты нужно быть поосторожней. Не усложнять ситуацию.

– Случайно не здесь играют в бинго? – говорю я.

Но это не срабатывает. Они смотрят на меня – две улыбающиеся головы. Потом секунду смотрят друг на друга. Затем опять смотрят на меня. И приглашают меня войти.

Я говорю им, что опоздаю на бинго, но они улыбаются. Медленно перетаскиваю ходунок через порог кабинета, как будто я совсем старая, совсем беспомощная, совершенно безобидная. Но Сердитую Медсестру мне не одурачить. Нечего и пытаться. Она подходит ко мне.

– Давайте-ка я вам помогу, лапочка, – говорит она и усаживает меня на стул возле стола Менеджера по Исходу.

– Ну разве не замечательно вы сегодня выглядите? – говорит он мне.

– Да, я всегда все замечаю, – говорю я.

Сердитая Медсестра стоит у меня за спиной, так что я ее не вижу. Она может убить меня одним ударом.

– Вы выглядите на миллион долларов, Роза, – говорит он, и поскольку я знаю, к чему это приведет, то пытаюсь ему подыграть.

– Парням с моего этажа лучше держать ухо востро, – говорю я.

Хотя это уже перебор. Смеется не только Менеджер по Исходу – слишком уж громко, – но и Сердитая Медсестра у меня за спиной. Звучит это ужасающе.

– Роза, – говорит Менеджер по Исходу, – вы счастливы здесь?

Я смотрю на него.

– Я просто в восторге от фрикаделек, – говорю я.

– Для нас важно, чтобы вы были счастливы, – говорит он.

– И чувствовали себя в безопасности, – добавляет Сердитая Медсестра у меня из-за спины.

– И чтоб вам было здесь уютно, – добавляет он.

– Чтоб вам было уютно, – говорит Сердитая Медсестра. Или, может: «Я всех вас убью».

– Вы ведь это знаете, Роза? – говорит Менеджер по Исходу.

– Я много чего знаю, – говорю я. Просто не удерживаюсь.

Он улыбается. Или это оскал? Совсем незаметный, но он явно встревожен.

– Что вы знаете, Роза? – спрашивает он, и я чувствую, как Сердитая Медсестра придвигается ко мне сзади.

– Все меняется. Одни вещи бесславно… бесследно исчезают. Могут вдруг как в воду капнуть. Другие возвращаются. То исчезают, то появляются вновь. Одних людей здесь больше нет. Другие опять здесь.

– Вы ведь доверяете нам, Роза? Вам нужно доверять нам.

– Доверять? – говорю я. – Нам?

Это очень старая игра, и меня от нее уже тошнит.

– Я вроде вспоминаю кое-какие слова, – сообщаю я. – Из прошлого. Которые как пропуска.

– Пропуска? В смысле пароли? Какие пароли, Роза?

Сердитая Медсестра тяжело дышит позади меня.

– Ночная рубашка моей приятельницы… Когда ее доставили на парковку… Там были такие синенькие цветочки вокруг шеи. Так вот: они называются Myosotis scorpioides.

– Правда?

Это их не интересует. Надо приложить больше усилий.

– Мужчина на кровати моей приятельницы… Малый, который здесь не живет… Славный парнишка, который моет полы…

Тишина.

– Во всем этом есть что-то. Связанное с деньгами. Связанное с аккаунтами. Связанное с паролями. Что-то.

Интересно, видел ли кто-нибудь, как я сюда заходила? Знает ли хоть кто-то на всем белом свете, что я сейчас здесь, в кабинете Менеджера по Исходу, на запястье у которого здоровенные золотые, как их там… подручные? Наручные часы. И что за спиной у меня Сердитая Медсестра, которая тяжело дышит.

Я сейчас тоже могу запросто как в воду капнуть. Очень быстро и бесславно исчезнуть.

– Или, может, у меня воспаление мочевого пузыря.

– Я кое-что знаю, – говорю я своей дочери.

Моя дочь вздыхает. Она так устала…

– Ну конечно же, знаешь, мама.

– Все меняется, – говорю я. – Все изменилось.

– Ничего не изменилось, – говорит моя дочь, ставя горшок с растением в ванну. А потом произносит что-то еще, чего я не могу как следует разобрать. Что-то вроде: «Ничто никогда не меняется».

– Не надо бояться перемен, бабуля, – говорит Чарити. Или Фелисити. Да благословит ее Господь.

– Перемены – это хорошо, – говорит Фелисити, или Чарити. Ни одна из них не отрывает взгляда от своего смартфона, когда произносит эти слова, но все же.

Моя дочь продолжает переставлять горшки с цветами в ванну. Она такая услужливая… Такая занятая… Она так занята тем, чтобы быть услужливой, что трудно привлечь ее внимание.

– Мой пароль… – начинаю я, но тут же смолкаю, предоставляя ей возможность закончить за меня: проявить нетерпение и услужливость и из великой занятости и усталости сообщить мне мой собственный пароль.

– А что с ним? – спрашивает она наконец. Так что не повезло.

Ладно, попробуем что-нибудь еще.

– Твой брат, – говорю я.

Ноль эмоций.

– Твой брат знает мой пароль.

Она подхватывает