Книга Комната - Виталий Григорьевич Михайлов

волосы. На землю упали первые капли дождя.

На лице охранника красовались очки в тонкой оправе, которые делали его похожим на учителя, и багровый рубец под левым глазом, который придавал ему сходство с бандитом. Прозвище никак не складывалось.

Он достал из рюкзака конверт и сказал:

— Мне нужно встретиться с автором этого письма. Вы можете помочь?

Охранник открыл калитку. Он даже не стал никому ничего сообщать по рации или как там у них заведено. Не зашел в дом, чтобы доложить о странном визитере. Всего лишь поворот ключа, и они идут к главной двери.

Ему сказали подождать в холле. Предложили кофе. Он отказался. Просто сидел и ждал неизвестно чего. На втором этаже он услышал детский смех и топот. Пожалуй, в таком доме не может произойти ничего ужасного. Тучи разошлись, и холл залило солнце.

Смех и топот приближались, и вот из-за угла выбежали две девочки. Он их сразу узнал. Улитка и Девочка-с-фантиками. Вне всяких сомнений, они его тоже помнили. Дети замерли и смотрели на него во все глаза. Он размышлял, бросятся ли дети от него прочь как от чумного или, наоборот, заключат в объятия, когда объявился хозяин дома. У него было бесцветное лицо манекена, словно выгоревшее на солнце.

На конверте имелись вместе с обратным адресом имя и фамилия отправителя, запомнить которые он был не в состоянии. Надо же так глупо влипнуть! Этот дом — последнее место, где стоит искать ответы.

— Прошу за мной, — сказал Человек-с-лицом-мане-кена. Голос у него был такой же бесцветный.

Они шли тесным коридором неизвестно куда. Позади мягко ступал охранник, ковер глушил его шаги, отчего казалось, будто за ним неотвязно следует большая кошка. Например, Тигр. На задних лапах, разумеется.

— Входите, — сказал Человек-с-лицом-манекена, открывая дверь кабинета. — Нам нужно поговорить.

Справа стоял большой диван коричневой кожи, на вид чертовски удобный. Манекеноподобный сел за стол, а охранник с багровым рубцом на лице встал рядом.

— Не беспокойтесь, — сказал Человек-с-лицом-манекена. — ||||||||||||||| здесь исключительно для моей безопасности. Вы едва не лишили его глаза, и я не хочу, чтобы подобная участь постигла меня. Прошу вас, присаживайтесь.

Нехотя он сел на диван.

— Наверное, вы успели навоображать обо мне бог знает что. Но я не чудовище. Я всего лишь хотел помочь.

— Вы заперли меня в доме без дверей и окон и посадили на цепь. Что это за помощь такая?

— Разве вы еще ничего не поняли? С вами не происходило в последние дни ничего странного?

Он не собирался рассказывать Человеку-с-лицом-манекена, что произошло в «Доме 1000 дверей», и потому промолчал.

— Ничего? Ладно, не хотите, не говорите, ваше дело. Но мне кажется, узнали вы достаточно. Взглянуть хотя бы на ваши ладони. Неплохой ход. Не любите прикасаться к дверным ручкам, а?

— Зачем вы посадили меня на цепь?

— То, что происходит, сложно объяснить. А некоторые вещи так и вовсе нельзя называть своими именами. Я попытался спасти вас, и вот что вышло. Вы поставили под удар всю мою семью.

— С чего вы решили, что мне нужна помощь?

— Язва на вашем предплечье. У нее необычная форма, так? Узнал об этом из газеты. Знаете, когда появляется язва, это очень, очень плохо. У вас осталось мало времени. Я не мог рассказать об этом на суде — меня бы приняли за сумасшедшего.

— Все эти дома без дверей, для чего они?

— Это убежища.

— От кого вы прячете детей?

— Как я уже говорил, некоторые вещи нельзя называть своими именами.

— И что же мне делать?

— Другой человек на моем месте не пустил бы вас и на порог. Я же предлагаю помощь. Без нас вы долго не протянете.

— Снова посадите на цепь?

— Временно. Выход из убежища открыт — и спустя неделю или две, в полной изоляции, вам может показаться хорошей идеей сменить обстановку. Прогуляться, подышать свежим воздухом. Все это поставит под угрозу жизни моих детей, а я вовсе этого не хочу. Со временем, когда вы освоитесь, мы снимем цепь.

— Что я скажу сестре?

— Какое-нибудь престижное учебное заведение наверняка оценит ваши таланты по заслугам. Думаю, сестра не будет возражать. Она хочет для вас только самого лучшего.

Да, это похоже на нее. И как знать, может быть, Дом-без-дверей спасет его от многих неприятностей. Если бы он до сих пор сидел на цепи, не пришлось бы так рисковать, удирая от Ветхой Леди. Но кое-что не давало ему покоя.

— В убежищах живут только ваши дети?

— Разумеется. Считайте, вы получили золотой билет.

— Для чего тогда нужна пятая кровать?

— Есть надежда, что самая младшая из моих дочерей победит страхи и выберется из ящика. А до тех пор кровать в полном вашем распоряжении.

— И как вы затащите в убежище еще одну кровать, когда придет время?

— Что-нибудь придумаем. А теперь покажите, что за письмо вы принесли. ||||||||||||||| сказал у вас конверт. Не стесняйтесь.

Он полез в карман.

— Может, это ничего и не значит, но…

Внезапная догадка осенила его. Только было уже поздно.

Он вытащил конверт и неохотно отдал его Человеку-с-лицом-манекена. Тот внимательно изучил его и достал фотографию.

— Где вы его взяли? — спросил Человек-с-лицом-манекена, все так же улыбаясь.

Только взгляд слегка изменился. Глаза Человека-с-лицом-манекена были бесцветными, как и он сам. И в глубине этих бесцветно-ледяных озер что-то шевельнулось, какая-то темная плотоядная рыбина подняла голову, и по воде пошла рябь.

Он назвал адрес ||||||||||||||| и сказал, что тот пригласил его в дом.

— Для чего?

— Он искал дочь — девочку с фотографии. И когда меня… отвезли в убежище, спрашивал, не видел ли я ее там.

— Вы встретились с тем мужчиной?

— Нет. Его квартира… Это надо видеть. Повсюду кошмарный бардак. На столе я нашел письмо. Девочка с фотографии часто мне снится. И я решил узнать о ней больше. Для начала отправился к вам.

Он старался говорить непринужденно. Руки положил на колени — чтобы не бросалось в глаза, как дрожат пальцы.

— Что ж, весьма разумный ход. Мы отвезем детей в убежище завтра вечером, а пока — отдохните. Силы вам еще понадобятся.

В целях безопасности вам лучше не бродить по дому. Если нужно открыть дверь — какую угодно, попросите обслуживающий персонал. Уверяю, просьбы обычнее вы не придумаете. А теперь прошу меня извинить. Дела. И кстати, в этом доме тридцать четыре двери, так что можете не считать.

Когда он собирался повернуть дверную ручку, чтобы выйти во двор, девушка, чуть старше его самого, которая меняла цветы в вазах, бросилась наперерез и