Книга По ту сторону дороги - Екатерина Андреева

— его голос звенит у меня в ушах.

— Может, Туман обманул моё сознание?

— Нет, — он отрезает твёрдо. — Алиса, мне жаль...

— Что? — я резко разворачиваюсь.

Его лицо побледнело, а в глазах застыло непонятное скорбное выражение, и в этот момент комната заполняется яркими бликами сотен световых лучей, а воздух разрывает шум: топот ног, вой машин, шуршание раций и громкоговоритель: «Не пытайтесь бежать, вы окружены!» Я едва осознаю действительность, слышится звон разбитого стекла, и я вижу, как Бэн исчезает в оконном проёме. Голоса звучат ещё громче, раздаются звуки выстрелов, и моё тело вздрагивает от каждого из них. Мерещится, будто весь воздух наполнился запахом крови. Я в панике, не знаю, бежать или прятаться, а в комнату тем временем через разбитое окно заползает Туман. Он лижет мои лодыжки и поднимается всё выше и выше, вот уже я по колено в этом дыму. Всё вокруг гудит, как рой пчёл, огромных, гигантских, и вдруг дверь с грохотом слетает с петель, в комнату заваливается целая толпа вооружённых мужчин, их лиц не разобрать. Они сливаются в непонятные пятна. Раздаётся крик. Мой истошный, наполненный ужасом крик. Меня опрокидывают на пол и зажимают огромными ручищами. Я брыкаюсь ногами и руками, не переставая кричать. Горло сжимается от ужаса. Помогите! Какая-то вонь вносу, и чья-то рука стискивает мне лицо. Я умру, я точно умру! От звона в ушах становится больно. Меня убьют, убьют, убьют! Не могу пошевелить конечностями, они словно тонну прибавили в весе, вокруг одно огромное чёрное пятно, и оно всё разрастается, засасывая меня внутрь. Я не разбираю своих мыслей, но кажется рыдаю. Помогите, кто-нибудь, помогите мне!

Глава 10

«Бедная девочка потеряла путь,

Бедную девочку к дому не вернуть.

Бедная девочка вовсе не бедна,

Ведь эта девочка Город подвела.

Не вспомнят о девочке семья и друзья,

Потому что Город предавать нельзя!» –

неизвестный автор (из рекомендованной литературы для младших классов)

Кажется, я всё-таки умерла. Туман свёл моё сознание с ума и сожрал моё тело. Только бы Сэм и ша не вышли из комнат! Я с трудом могу думать и едва могу шевелиться, голова гудит, словно меня запихнули внутрь музыкальной трубы. Какие-то обрывки произошедшего, отдельные пазлы никак не соединяются в единую картину. Я даже не уверена, что дышу, не уверена, что налетевшие на меня монстры не вырвали когтями моё сердце. Сжимаю и разжимаю пальцы, боль током прокатывается по руке, и тогда я понимаю, что ещё жива. Не знаю, радоваться мне этому или нет. Не могу пошевелиться, что со мной сделали? Нужно открыть глаза, лучше встретить ад, не зажмуриваясь. Что-то всплывает в памяти. Вспоминаю, как ударилась об пол, как сверху нависли гиганты с физиономиями троллей. Только бы не тронули Сэм и ша! С трудом открываю глаза, и их сразу режет неестественно яркий свет, белый, пронзительный. Стон вырывается сам по себе, и вдруг рядом раздаётся знакомый голос:

— Очнулась, наконец.

Где я его слышала раньше? Поворачиваю голову и пытаюсь привыкнуть к освещению. Тёмный силуэт посреди белых стен. Почему всё такое яркое? Дёргаю руками, ногами, что-то держит их. Теперь я могу разглядеть — меня связали ремнями, туго впивающимися в кожу, как опасного дикого животного. В панике пытаюсь освободиться, дёргаюсь. Эта ограниченность движений лишает меня спокойствия и уверенности. Ощущаю себя подопытным кроликом.

— Перестань возиться!

Резко оборачиваюсь на говорящего, насколько мне позволяют путы. Дмитрий. Мой Аполлон сидит на стуле и устало, но недовольно смотрит на меня. Это знакомое лицо вселяет в меня надежду.

— Дмитрий, здравствуй! — мне стало немного легче. — Что происходит? Помоги мне, пожалуйста!

В его глазах мелькает что-то новое для меня, пугающе холодное и отстранённое, и я с ужасом понимаю, что он не поможет, никто не поможет. Грудь сдавливают подступающие слёзы, но я сжимаю кулаки и сдерживаю их.

— Так вот где ты работаешь. На ОБ, значит, — я не смотрю на него, лучше не видеть этого лица, лучше изучать эти странные лампы, этот высокий потолок, они даже менее бесчувственны сейчас, чем он.

— Да, Лис. Уже давно. И я никогда даже и предположить не мог, что встречусь здесь с тобой при подобных обстоятельствах.

— Зачем я здесь?

— Ты знаешь.

— Нет.

— Ты укрывала беглого преступника и собиралась передать его пособникам. Не волнуйся, все они мертвы теперь. Их показания нам не нужны.

Меня обдаёт холодной волной. Так просто он говорит о чьей-то смерти, мне становится противно.

— Я ничего не делала, — последняя глупая попытка спастись.

— Не нужно, Лис. Не делай всё сложнее. Нам известно всё. Только я никак не могу понять, зачем ты так поступила? Я всегда считал тебя умной и главное думающей девушкой.

— Мне просто стало жаль раненого человека, — уже в который раз я повторила ту же фразу.

— Какая глупость! — в его голосе послышалось презрение, по крайней мере, мне так показалось. Как? Как Аполлон мог превратиться в такую гадюку?

— Ты сама виновата во всём, — продолжал Дмитрий. — А я просто делаю свою работу. Те, кто живёт в Пустоши — наши враги, и так будет всегда. Ничто не изменится, и мы защищаем Город от них. И это самое важное правило Объединений. Жаль, что ты его не поняла. Тебя допросят, а потом вынесут вердикт.

Он уже собирался уйти, но я воскликнула:

— Кто рассказал вам? Откуда вы узнали?

— Тот, кто помнит свой долг, и кто будет чтить его, несмотря ни на что. Трой поступил благородно, он спас и тебя, и всех нас!

Дмитрий вышел, а я начала задыхаться. Не верю! Трой не сдал бы меня никогда! Ложь! Бред! Невозможно! Меня захлёстывало от паники, слёзы лились сами по себе. И эта лампа светила прямо в лицо, словно хотела выжечь мои глаза, и этот её чуть гудящий звук, и это одиночество. «Трой! — я закричала почти неосознанно. — Трой! Где ты? Забери меня! Пожалуйста, забери меня!» Мне хотелось, чтобы он услышал мой вопль, пришёл и сказал, что всё будет хорошо. Внезапно дверь хлопнула, и на мгновение я даже поверила, что это он. Но я ошиблась.

— Потише, девочка, зачем же так надрываться? — худая женщина с обветренной сухой кожей, обтянувшей чуть вытянутое лицо, с чёрной копной волос, собранных в пучок, в строгом