Книга Нечестивицы - Агустина Бастеррика

кожу, пропитанную голубоватым раем, в который мне хотелось погрузиться, окунуться, броситься навсегда. Мне трудно было сосредоточиться, потому что Лусия излучала и что-то ещё. Страстное желание? Нет, она не была отягощена многоголовой гидрой, которую представляет собой желание. А меня оно переполняло. Как и всех нас. Служанки желают перестать прислуживать, хотя и не смогут этого достичь, ибо на всю свою жизнь останутся теми, кто они есть. Мы, нечестивицы, желали перестать быть таковыми, поскольку могли бы заполучить статус избранных (искалеченных) или Просветлённых. Мы могли бы стать посланницами света, если бы достаточно жертвовали собой. Однако нас не заметили достаточно быстро и определённо. Нам было трудно приспособиться и разобраться в происходящем. Некоторые даже не владели языком Обители Священного Братства. Нет, у Лусии не было желания. У неё была уверенность, свойственная людям, просчитывающим свои действия заранее, планирующим стратегию или просто сознающим, что они – особенные.

Будто зная об этом, словно кто-то обозначил ей необходимые шаги и жесты, Лусия поразила Сестру-Настоятельницу на церемонии смены имени. Лусия выглядела покорной, прилежной, благодарной и восприимчивой к тому, что от неё требовалось. Словом, дисциплинированной. Она преклонила колени ещё до того, как ей велели, постоянно держала голову опущенной и приняла новое имя так, будто оно всегда ей принадлежало. Проявила абсолютную кротость. На протяжении всей церемонии Лурдес взирала на неё с вымученной улыбкой. Все мы поглядывали на неё с подозрением, испытывая неловкость. Тогда я уже знала, что Лусии хотят причинить вред и не позволят претендовать на выдвижение в избранные или Просветлённые. Но в тот же самый момент мне было известно, я знаю это и сейчас, когда пишу красными чернилами из ядовитых ягод, что буду защищать её, даже если она станет моей соперницей в случае, если я тоже захочу стать Просветлённой. Ведь мне хочется чувствовать себя в раю как можно чаще.

И никто у меня этот рай не отнимет.

* * *

Цирцея. Волшебница.

Я увидела блеск её жёлтых глаз, когда мне пришлось сбежать из города, чтобы взрослые не могли меня найти. С собой я прихватила только нож и страдала от голода и жажды.

Но пока что я не могу о ней писать, потому что Цирцея забрала часть моего света, того света, который так нужен мне, чтобы он снова заструился по моим венам.

Совершить очищение.

* * *

Вот уже несколько дней, как небо грязного, глинистого цвета. Чёрные облака на нём выглядят спокойными. Однако их неподвижность нервирует нас. С того дня, как мы приветствовали Лусию, нам кажется: вот-вот пойдёт дождь, приближается буря, но ничего не происходит. Просветлённые объявили, что пойдёт кислотный дождь. И Сестра-Настоятельница приказала служанкам позаботиться о животных (которых мы никогда не видели ни в саду, ни в загоне. Они вообще существуют?) и укрыть те немногие посевы, которые у нас есть. (Какая польза от укрытия? Отравленная вода всё равно проникает в почву и достигает корней растений.)

Кислотный дождь опасен. Он сжигает всё.

Об этом они и шепчутся: дождь может испепелить нас изнутри, наша кровь затвердеет, хотя с тех пор, как я здесь, дождь всегда был лишь водой, падающей с неба, водой, которую мы собираем и храним, как жидкое золото. Никто не может объяснить, как и почему возникнет кислотный дождь, если заводы уже не работают, а людей становится всё меньше и меньше. Но Сестра-Настоятельница упорствует, зная, почему может пойти кислотный дождь, ведь избранные и Просветлённые подтвердили ей это. Ходит молва, что после миграции, к которой её, как и многих других, подтолкнули торнадо, засухи и голод, сделавшие их страны непригодными для существования человека, она попала к обитателям древних племён, племён мудрых женщин, которые научили её выживать, не полагаясь на цивилизацию, ещё задолго до катастрофы. Потому что им были известны предзнаменования. А ещё рассказывают, что Сестра-Настоятельница участвовала в войнах за питьевую воду, в самых жестоких битвах, в которых уничтожили тысячелетние племена, что она до последнего защищала своих и что побывала пленницей, рабыней, а потом сбежала. У нас нет возможности проверить что-либо из этого, но мы верим всему, ибо Сестра-Настоятельница проявляет отдельные эпизоды своей жизни на каждом шагу, они присутствуют, они постоянно здесь, они безмерны, мы ощущаем их и поэтому боимся и восхищаемся ими.

Сестра-Настоятельница объявила, что мы, нечестивицы, должны принести жертву, дабы сохранить чистоту нашего пространства, чтобы не нарушилось зыбкое равновесие, а загрязнение не повлияло на Обитель Священного Братства и Бог предотвратил кислотный дождь. «Без веры нет заступничества», – повторила она, несколько раз звоня в колокольчик. Полные Ауры увидели знаки в небе. Ясновидицы услышали знамение в жужжании насекомых, в малейшем движении облаков, в росте растений. Младшие Святые возвестили их небесным пением, а Просветлённые, посланницы света, вынесли определение, что это – кислотный дождь.

Это – испытание, вскричала Сестра-Настоятельница. Ещё одно испытание, из которого мы выйдем победительницами. На этот раз мне было трудно в это поверить, поскольку колокольчик не переставал звонить, словно его движение порождало какое-то заклинание, способное отвести угрозу кислотного дождя.

Лурдес остановилась. Мы взглянули на неё, догадываясь, что она наверняка предложит наилучшую идею, самую подходящую жертву за всё время. Но когда она уже собиралась открыть рот, Лусия произнесла своим жёлтым голосом, своими волчьими словами: «Я готова пройти по горящим углям».

Колокольчик мигом умолк.

А Лусия улыбнулась.

Мы молча, недоверчиво уставились на неё. А она будто ничего не замечала или заметила, но ей было всё равно. И она не заметила плотно сжатых губ Лурдес, её дрожащих рук, нервно мнущих всегда безупречную тунику. А также оцепенения Сестры-Настоятельницы, которая стала походить на повреждённое каменное изваяние. Никто и никогда не приносил себя в жертву подобного масштаба. Когда Сестра-Настоятельница требует от нас невозможных жертв, мы назначаем какую-нибудь из прислужниц, которой предстоит понести какое-то наказание. А вот служанки недостойны принесения себя в жертву. Нам это кажется несправедливым, но мы же понимаем, что чрезмерная испорченность их крови не подходит для ритуала. Никто из нас не пошевелился, и тогда Лусия подошла к тому месту, где была Сестра-Настоятельница, и опустилась на колени. Она была красива, причём красота её непривычная, тревожащая. В тот момент я не поняла, почему подумала именно так. Просто мне стало не по себе, когда я смотрела на неё, как будто моё тело вдруг перестало мне принадлежать. И осознала это только позже. Она – творец целой вселенной, собственной внутренней вселенной, где единственной обитательницей была она сама.

Сестра-Настоятельница выглядела озадаченной, ищущей какой-нибудь