Книга Я знаю, что видел - Имран Махмуд

но все прерывается, когда вдруг краем глаза замечаю, как открывается дверь. Встаю, чтобы получше разглядеть, и вижу спину мужчины: тот захлопывает, а затем запирает дверь. Просеиваю память. Может ли это быть он – человек, которого я видел в тот вечер? Похожая конституция, похожие черные волосы. Он разворачивается, спускается по ступенькам – тут я впервые могу разглядеть его лицо. Жду, что меня настигнет озарение и я его узнаю, но нет. Больше напоминает рассвет, будто разливается тихий свет. Это должен быть он: те же волосы, форма лица. Но он слишком далеко, во всех подробностях не разглядеть. Впрочем, что-то его выдает: походка, манера рассекать пространство набережной. И пиджак – тот же или очень похож.

Кто он? Должно же быть в нем еще что-то, помимо самого факта, что он убийца. Что чувствует он сейчас, совершив это? Тщетно всматриваюсь в его далекие черты. Ведь где-то под этой маской должны скрываться страдание, раскаяние, стыд, чувство вины.

Стоит ему повернуть за угол и пропасть из виду, как вдруг осознаю: полиция его не арестовала. Может, они еще не беседовали с ним? Не понимаю, как такое возможно: что убийство, даже подозрение в убийстве до сих пор не привели их сюда?

Но я-то здесь; и он тоже был, несколькими мгновениями ранее абсолютно свободный. А она, эта женщина, была здесь менее двух дней тому назад. Где она сейчас? Избавился ли он от нее? Сокрыл, устранил возможные улики? Но ведь она все равно где-то есть, прямо сейчас, спрятана, но занимает тем не менее место в пространстве и времени. Пусть и ненадолго. Она медленно распадается, клетка за клеткой, становясь все меньше и меньше похожей на себя саму и все больше – на нечто другое. Я знаю. Знаю, как оно происходит.

Когда я хоронил Рори, он был мертв всего пять дней. Если бы не вмешательство службы ритуальных услуг, он бы почернел от разложения. Гниения. Его органы стали бы разжижаться. Из-за бактерий кожа вокруг глаз раздулась бы, и такой вид не оставил бы сомнений, что его больше нет, что он уничтожен. Но человек из похоронного бюро придал ему флер жизни. Он выглядел так, будто вот-вот задышит.

А прямо сейчас, где-то в этом доме, в саду, в подвале или еще где-то, совершенно определенно, лежит она, медленно растворяясь в земле. Кого бы она ни любила, он будет в отчаянии. А я, я, тот, кто мог изменить историю, стою здесь и снова не могу произнести ни слова. Снова я позволил ему ускользнуть безнаказанным, и я ненавижу себя за бездействие.

Если преследовать его я не могу, то должен хотя бы выяснить, кто он такой.

Глава тринадцатая

Четверг

Пересекаю парк и оказываюсь на небольшой улочке – Саут-Одли-стрит. Вижу перед собой библиотеку Мэйфейр, и в голове щелкает. Бывал здесь раньше. Толкаю дверь, замираю в нерешительности, но вспоминаю, что я в чистом. Сотрудник библиотеки молча наблюдает, как я прохожу мимо и поворачиваю за угол. Слева компьютерный отдел; иду прямиком туда и сажусь за один из компьютеров. Как искать человека, о котором ничего не знаю? Веки тяжелеют, в голове снова пульсирует боль.

Открываю глаза, почувствовав, что передо мной кто-то стоит. Паренек в школьной форме, чуть младше двадцати.

– Вот, – протягивает мне журнал.

В недоумении беру и вижу: это «Нью Сайентист».

Выпрямляюсь, вопросительно смотрю ему в глаза.

– Она попросила вам передать, – говорит он, показывая на библиотекаршу в соседнем проходе с набитой книгами тележкой.

Встаю, чтобы к ней приглядеться. У нее длинные светлые волосы и маленькое серьезное личико. Она ловит мой взгляд, машет и идет дальше.

– Ксандер! – кричит она. – Это правда ты? Так изменился!

Оглядываю свою одежду, затем руки. Действительно, изменился.

– Спасибо, – отвечаю я.

Через секунду смятение проходит, и я вспоминаю. Это моя библиотека. Я прихожу сюда каждую неделю, за этим журналом, за теплом и святой простотой этого места. А она – Хэйзел? Всегда добра ко мне. Сердце вдруг затарабанило. Как я мог об этом забыть, хоть бы и на мгновение? Неужели что-то происходит с моим мозгом? Тру голову, как будто массаж поможет вернуть ему нормальное состояние. Тот удар от Сквайра ногой по голове. Что он со мной сделал?

Разглядываю журнал у себя в руках. «Галактика, у которой отсутствует вся темная материя».

– Любопытный номер на этой неделе.

Поднимаю глаза и вижу: мальчик все еще здесь.

– Спасибо, – отвечаю я, пытаясь придумать, что бы еще ему сказать. – Ты ученый?

– Что? – переспрашивает он, смутившись даже больше моего.

– Наука. Тебе нравится?

– Не так чтобы очень. Предпочитаю искусства, – отвечает он.

Держится со мной уверенно. Лучше бы ему поаккуратнее со мной, незнакомым взрослым. Разве детей теперь этому не учат?

– Вы же знаете, Ксандер, – колеблясь, произносит он.

Чувствую себя бездомным котом, которого он пытается погладить.

– Мы что, знакомы? – встревоженно спрашиваю я у него.

Он хмурится, потом усмехается.

– Конечно, Ксандер! Это же я, Эмит. Вы в порядке?

Снова смотрю в компьютер на мигающий курсор. Я – специалист по компьютерам, написавший сотни программ для майнинга, прогнозирования потоков данных, – не знаю, как пользоваться этой штукой передо мной. Встаю.

– Прости. Мне пора, – обращаюсь я к мальчику.

Он поворачивает голову, его волосы спадают на глаза, и тут я вспоминаю. Эмит.

Видел его в галерее, он дал мне апельсины; мне вдруг отчаянно захотелось вспомнить, что с ними стало. Оставил их там, когда убегал от Сквайра. От мысли, что апельсины сейчас гниют под прелыми листьями, накатывает безотчетная грусть.

– А вы, это, уже все гайки подкрутили? – спросил он, с улыбкой указывая на голову. – Вспомнили меня?

– Конечно, – отвечаю я. – Спасибо за апельсины, – добавляю я для пущей убедительности, и он снова улыбается.

Двигаюсь к выходу. Библиотекарша, которая так и сидит за столом, хочет что-то сказать, но я жестом останавливаю ее, не давая словам вылететь. Я должен пойти и сам во всем разобраться. Там должна быть полиция. Тот мужчина, возможно, прямо в эту секунду избавляется от улик. Может быть, именно для этого он ушел тогда из дома.

Схожу с автобуса и быстрым шагом двигаюсь в сторону полицейского участка Паддингтон Грин. Захожу внутрь, где меня встречает запах – приторная смесь антисептика и вареной картошки.

– Мне надо поговорить с Рейчел, – заявляю на входе.

Сержант за столом смотрит на меня.

– Рейчел?

– Или с ее коллегой, детективом-инспектором Конвэем, с кем-то из них.

Он пялится на меня в ступоре, будто я лопочу на непонятном языке, а затем неспешно нажимает какие-то кнопки на телефоне.