Книга Сдвиг по фазе - Кит А. Пирсон

«Хендон» выдерживает натиск, и вот пара сотен зрителей восторженными воплями приветствуют финальный свисток. Под чернеющим небом я направляюсь к станции подземки, уже практически не ощущая пальцев ног.

В половине шестого переступаю порог дома, и из гостиной доносится голос Лии:

— Хорошая игра?

— Очень даже, — отзываюсь я. — Вот только, боюсь, отморозил ноги.

Она возникает в дверях комнаты.

— Закажем ужин в индийском ресторане? Что-нибудь вкусненькое и острое в два счета тебя согреет.

— Хм, я немного поиздержался…

— Я угощаю.

— О!

— У меня выдался превосходный день, — улыбается Лия. — Заработала триста фунтов с лишком.

— Это… Ух ты! Это же замечательно!

Я действительно рад, и мне становится немного стыдно за мои сомнения.

— Я горжусь тобой, Лия, и да, карри сейчас самое то. Спасибо.

— Ты оказался прав насчет того, что люди пойдут на рынок поискать что подешевле. Там почти весь день не протолкнуться было.

— И в качестве бонуса завтра мне не придется таскать все коробки обратно в дом!

— Ну да, не все. Хотя я потратила часть выручки на новый товар.

Так и знал, что все складывалось слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

— И много товара?

— Да всего пару контейнеров с книгами, от которых продавец хотел избавиться. Оба за тридцатку, и в каждом по сотне книжек. Если я продам каждую хотя бы по фунту, уже получится приличная выручка.

— Хм, и когда ты планируешь снова?

— В следующую субботу на другом рынке. Если снова повезет, избавлюсь минимум от десяти коробок!

Она подходит ко мне и обнимает.

— Но давай отложим это на потом. Я сейчас сделаю заказ, и нам нужно обсудить десерт.

Ее интонацию ни с чем не перепутать, так же как и озорную искорку в глазах.

— Что у вас на уме, миссис Нанн?

— Хочешь узнать или предпочитаешь сюрприз?

— Ты же знаешь, как я люблю сюрпризы.

Лия берет меня за затылок, и мы сливаемся в продолжительном поцелуе.

— Это только закуска, — мурлычет она. — Основное блюдо впереди.

День определенно завершается удачнее, чем начался.

11

Обладающие специфическим менталитетом уверяют, будто каждый день есть дар. Пусть так, но понедельники, полагаю, большинство из нас с радостью бы вернули.

— Милая, просыпайся.

Лия лишь бормочет бессвязные ругательства.

— Пожалуйста, проснись.

В конце концов жена моргает и стонет:

— Ну что?

— Я на кухонном столе телефон оставлял. Ты его не видела?

— Что? Не знаю…

В последний раз я видел мобильник Камерона Гейла в субботу утром.

Надо было спрятать его обратно в карман пальто, но из-за визита Фрейзера Кингсленда вылетело из головы. А поскольку вчера Лия в рамках очередной инвентаризации раскладывала на столе свой хлам, подозреваю, устройство нечаянно перекочевало в одну из ее многочисленных коробок.

— Я уже опаздываю. Ты не поищешь его, когда проснешься? Черный айфон.

— Ага, ага.

Она плотнее закутывается в одеяло и отворачивается.

— Тогда пока.

В ответ ни звука.

Поскольку от Камерона по-прежнему никаких вестей, я собирался отнести сегодня мобильник в полицию, однако теперь придется это отложить.

Окидываю напоследок завистливым взглядом жену, посапывающую в уютном коконе, и отправляюсь на работу.

Бодрым шагом я наверстываю потерянное время, заодно согреваясь, и ровно в половине девятого достигаю «Здравого ума».

Дебби за стойкой не видать, однако недопитый чай наводит на мысль, что она где-то в здании. Я принимаюсь за обычную рутину, завершающуюся проверкой сегодняшнего расписания. Пятница прошла гладко, и очень хочется надеяться, что сегодня будет не хуже.

Мечтать не вредно.

Три посетителя за три часа, и каждый из них — сущий кошмар со слезами, истериками и прочими излияниями чувств.

В прошлом году местная газета брала у меня интервью для статьи об угрожающем росте психических заболеваний среди молодежи. Репортер поинтересовался, приходится ли мне сталкиваться с клиентами, совершенно не поддающимися психотерапии. Я ответил честно — таких полно. Человеческий разум непостижимо сложен, и наивно полагать, будто я или другой представитель моей профессии способен решить психические проблемы одними словами. Кому-то требуются лекарства, кому-то госпитализация, и очень многие просто сдаются, если им не предлагают некоего чудотворного средства. Терапия требует стремления человека меняться к лучшему, готовности помочь самому себе.

Этим утром такой готовности определенно недостает.

До следующего посетителя у меня остается целых сорок минут, так что есть возможность подкрепиться.

— Сгоняю в «Грэггc», — предупреждаю я Дебби, проходя мимо стойки. — Тебе принести чего-нибудь?

— Сосиску в тесте.

— А как же новогодний зарок? Ты вроде как собиралась худеть.

— Сегодня понедельник. По понедельникам можно нарушать… Даже закон такой есть.

— Да что ты говоришь?

Я улыбаюсь ей и выхожу на улицу.

До пекарни пять минут ходьбы, но это самое дешевое место купить что-нибудь на ланч.

Мужественно снеся испытание очередью, я отправляюсь обратно с горячей сосиской в тесте и сэндвичем с тунцом. И уже на полпути раскаиваюсь, что не купил сосиску и себе — уж очень аппетитно она пахнет.

По возвращении в «Здравый ум» я застаю в вестибюле двух незнакомцев, отнюдь не похожих на наших обычных клиентов.

— Дэвид, эти джентльмены к тебе, — сообщает Дебби сдавленным голосом, что ей весьма несвойственно.

Обоим мужчинам где-то за сорок, и, несмотря на штатскую одежду, видно, что они из полиции. Тот, что повыше, выходит вперед и демонстрирует удостоверение:

— Сержант сыскной полиции Тернер, это констебль Гринвуд.

Большинство людей с полицией практически не сталкиваются, и потому внезапный визит правоохранителей, как правило, вызывает у них беспокойство. Мне же по роду занятий приходится взаимодействовать с полицией куда чаще, чем хотелось бы.

— Чем могу помочь, джентльмены?

— Мы можем переговорить наедине?

— Конечно. Прошу в мой кабинет.

Отдаю Дебби ее сосиску, провожу детективов в кабинет и, плотно затворив дверь, усаживаюсь за стол.

— Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, — сухо отзывается сержант Тернер. — Это не займет много времени.

— О, вот как?

— Дэвид Нанн, вы арестованы по подозрению в изнасиловании. Вы имеете право хранить молчание, но вашей защите в суде это может повредить…

— Что? — вскрикиваю я. — Это какая-то шутка?

Тернер продолжает зачитывать мне права, однако мой ум занят другим, я не понимаю ни слова. Обвинение столь абсурдно, что я даже не в состоянии сформулировать очевидный вопрос.

— Вам все понятно, мистер Нанн? — наконец осведомляется сержант.

Я отвечаю ошарашенным взглядом и, наконец, выдавливаю:

— Нет, не все.

— Детали обвинения вам разъяснят на допросе в участке. Полагаю, вы предпочли бы обойтись без наручников, так что проделаем все цивилизованно?

Какая уж цивилизованность в ложном обвинении в столь гнусном преступлении…

— Я ничего не делал. Это…

— Мистер Нанн, я предупредил вас о том, что ваши слова могут