Книга Бесовская банда - Сергей Иванович Зверев

толкая перед собой дверь так, что она все время грозила сорваться с петель. Но теперь пиетета в нем стало куда больше. Он, как настоящий профессионал, по достоинству оценил аналитические качества Апухтина. И сейчас прислушивался к нему, а часто и просто советовался по другим делам. Всерьез же зауважал, когда молодой оперативник, с полчаса поизучав материалы по убийству складского сторожа в станице Новотитаровской, выдал:

– По характеру ранений действовал человек маленького роста. Сначала ноги подрубил. А потом уже и закончил.

– Карлик, что ли? – удивился Васильев.

– Ну не карлик, – произнес Апухтин. – Но очень низкорослый. И работал левой рукой.

Через день, прошерстив станицу, оперативники нашли такого – перекати-поле, пьяницу и мелкого вора. И очень быстро изобличили его в убийстве. После этого Васильев пригласил Апухтина к себе в кабинет. Там они, как положено по традиции, опрокинули по стаканчику водки за хорошее раскрытие.

– Голова у тебя работает, Прокурор, – сказал начальник уголовного розыска. – А ноги и руки – это наше. И плечо подставим.

– Спасибо вам, – кивнул Апухтин.

– Вот что, давай-ка без церемоний, – поднял руку Васильев. – В розыске выкать не принято.

Апухтину стало как-то неудобно, врожденная интеллигентность и чувство иерархии восставали против такого панибратства с человеком старше по возрасту и выше по должностному положению, но он понимал, что таким образом ему демонстрируют – теперь он свой. И он кивнул:

– Хорошо, Василий Васильевич.

По указанию Державина они разработали очень подробный план агентурно-оперативных мероприятий и следственных действий по неустановленной бандшайке и вчера представили на суд руководства. Заместитель начальника ОГПУ ознакомился с ним и дал несколько вполне дельных советов, которые сразу показали в нем человека опытного и бывалого. Теперь оставалось дело за малым – выполнить план да поймать эту шайку. То, что действовал не один человек, было видно по характеру и размаху совершенных преступлений.

Легко сказать – поймать. Сделать куда труднее. Иначе «бесов» изловили бы давным-давно. Судя по всему, душегубы они ушлые. И, значит, нужно понять их модель поведения. Проникнуться ей. Думать надо. Думать и еще раз думать.

Вот по поводу «подумать» и пришел сейчас Васильев.

– Итак, какие предварительные прикидки у нас по криминальному поведению «бесов»? – спросил он, освобождая от папок стул и усаживаясь на него.

– Думаю, они изначально рыскают в толчее вокзалов, станций, – сказал Апухтин. – Именно там присматривают приезжих крестьян.

– Как полагаешь, почему именно крестьян?

– Ну, это очевидно. Крестьянину легче задурить голову. Тот же рабочий – его городская беспокойная жизнь уже подвела к тому, чтобы быть готовым к любому подвоху. Он так просто не ведется на сладкие речи. С крестьянином же все легче. Испокон веков на Руси ему с земли семью прокормить трудно было, вот и ездил на заработки. Но городская и дорожная жизнь так для него и осталась загадкой. Растерявшийся от шумной вокзальной суматохи, он по наивности своей, сойдя с поезда, сразу и ведется на того, кто к нему подкатывает ласково и обещает помочь в его невзгоде. Ведь он привык, что на деревне всем миром вопросы решаются и православный православному всегда поможет. А тут случайный знакомец обещает на телеге до места довезти. Или с ночлегом подсобить.

– Или с работой, – кивнул Васильев.

– Или с работой. Главное, денег не просит. И знать не знает крестьянин, что перед ним вовсе не человек, а зверюга. И не улыбается тот ему, а просто оскаливается да присматривает жадным взором, что вскоре с трупа возьмет.

– Непонятен экономический аспект деятельности, – с сомнением произнес Васильев. – Много ли с такого путника возьмешь?

– А это как повезет. Некоторые крестьяне вообще обустраиваться на новом месте едут. И деньги при них водятся, чтобы на то самое первое обустройство хватило. Кроме того, «бесы» не брезгуют ничем. Даже нательное белье забирают.

– Да уж. Это не зверье. Это куда хуже.

– Вообще, крестьяне обладают не только наивностью, но и крайней подозрительностью, – продолжил свои умозаключения Апухтин. – И чтобы их так охмурять, нужно знать их психологию. Скорее всего, «бесы» сами из крестьян. А по тому, что убивают за мелочовку, видно, что намаялись с голодухи.

– Крестьяне убивают крестьян, – задумчиво произнес Васильев. – Поэтому мы и буксуем. Больше с городской швалью работаем.

– Но среди жертв попадаются и странные исключения. – Апухтин вынул из кипы папок на столе одну, открыл ее и продемонстрировал Васильеву фотографии с места происшествия. – Тихорецкий район. В 1929 году там обнаружили два мужских трупа. С типичными для нашей серии телесными повреждениями. Что необычно. Один убитый – крестьянин с Тверской губернии, выехал на заработки. А вот второй – птица более высокого полета.

Апухтин ткнул пальцем в фотографию обезображенного трупа с разбитой головой.

– Смотри, Василий Васильевич. Руки у него человека, не привыкшего к физическому труду. Да и по комплекции, ухоженности, похоже, горожанин. Притом далеко не из рабочих.

– И что? – недоуменно спросил Васильев. – Ну, пригласили по случаю «бесы» в компанию какого-то интеллигента, да еще и при деньгах. Предложили довезти до места. Да всех разом и положили.

– Может быть, – кивнул Апухтин. – Только личность этого «интеллигента» так и не удалось установить. Его дактилоскопическую карту в Москву посылали, в регистрационно-дактилоскопическое бюро НКВД. Но он у них по картотекам не числится.

– Да и леший с ним, – отмахнулся Васильев. – У нас еще десятки трупов, из них сколько неустановленных. Чего нам на этот отвлекаться?

– Так-то оно так, – согласился Апухтин, которого в этом факте что-то пока еще неясное тянуло за душу. – И все же надо попытаться установить его личность. Дактокарта в деле осталась. Разошлю ее в научно-технические отделы по всей стране. Пусть проверяют по местным дактилоскопическим учетам.

– А, – махнул рукой Васильев. – Ерундой маешься. Как по моему мнению, никакой тут особой зацепки. Зато мороки много. Столько времени и ресурсов на эти рассылки потратим. А ни времени, ни ресурсов, ни рабочих рук лишних у нас нет.

– То, что выбивается из схемы, может быть проколом убийц. И, чем черт не шутит, даст нам долгожданную зацепку, – упрямо произнес Апухтин.

Когда он что-то считал необходимым, сбить его с пути было не под силу никому.

– Делай, как считаешь нужным, – махнул рукой Васильев…

Глава 13

1925 год

В той вылазке Бекетов как-то очень удачно и быстро прибрал очередную женщину. Она, высокая, статная, в дорогой кацавейке – распашной короткой кофте, подбитой мехом – приехала на заработки из Московской губернии. И была, как все крестьяне, дезориентирована движением народа, множеством дорог, которые ведут неизвестно куда. Тут и подошел к ней добрый человек, по виду – сам из крестьян,