Книга Левиафан. Игры богов - Алексей Фролов

в Перт наткнулись на кранног, попробовал пусть ее в галоп и, вернувшись к обозам, не мог не заметить восхищенных взглядом Ансгара и других наемников. При этом сам торговец не успел дать лошади имя, так как купил ее пару дней назад в Арброте.

Он оставил лошадь у коновязи под навесом, нашел рядом мешок с овсом и щедро сыпанул из него в деревянное корыто перед мордой лошади. Рядом нашлось корыто с водой.

Коновязь была вычищена и хорошо освящена, рядом на привязи стояли еще две лошади. А чуть дальше, в глубине, располагалось каменное изваяние Эпоны. У притенов эта богине покровительствовала лошадям и много еще чему, коновязь они воспринимали чем-то вроде храма своей богини, поэтому здесь всегда были чистота и порядок.

Он двинулся вглубь дуна, пройдя еще одни ворота (в этот раз он даже не стал представляться, его пропустили без лишних вопросов), и оказался в каменном строении, ярко освященном факелами. Деревянные лавки, стол, ага – дверь. Таковых он насчитал целых три и все закрыты. В какую ж мне, успел подумать Белен, как ближайшая к нему тот час беззвучно отворилась.

Из прохода появился мужчина, высота которого в своей невообразимости могла тягаться лишь с его худобой. Длинная седая борода до самого пояса и выцветшие татуировки на лице говорили о том, что перед ним друид. И особенно хорошо об этом говорил Полумесяц Кернунна на лбу. Белен с удивлением узнал простое однотонное одеяние бледно-зеленого цвета, точно такое же носил Олан.

– Здравствуй, Белен, – друид (несомненно – верховный друид короля Коннстантина) слегка поклонился и осенил парня знаком Эзуса. – Меня зовут Альбион. Мы ждали тебя, ты пришел точно в срок. Пойдем.

Белен хотел было протянуть ему руку, но Альбион уже развернулся и удивительно скорым для своего возраста шагом направился вглубь дуна. Пока они поднимались на второй этаж и переходили из одного помещения в другое, Белен отметил, что имя друида идеально подходило его внешнему виду. «Альбион» на языке притенов в зависимости от контекста могло означать «белый», либо «высокий», но к друиду идеально подходили оба определения. В нем было не менее двух бренданов росту, а волосы, собранные в хвост у основания шеи, и гладкая ухоженная борода отливали белизной горных шапок.

Наконец, они вошли в длинный зал с низким потолком и узкими окнами. В дальнем конце зала за широким дубовым столом сидел человек. Высокий, широкоплечий мужчина в шерстяной рубахе сине-зеленого цвета с черными полосами. За спиной – толстый темно-красный плащ, отделанный у ворота мехом рыси, края соединены большой фибулой с огамами «луси» и «горт». На шее – мощная серебряная цепь из больших звеньев, гладких и блестящих, точно промасленных минуту назад. Звенья все испещрены тайными огамами. Такая цепь могла принадлежать только одному человек.

Мужчина повернулся к вошедшим и посмотрел на Белена. Глаза его, обрамленными синими разводами священных татуировок, чем-то напомнили парню глаза Беды – тоже зеленые, но другого тона, темнее и с черными вкраплениями. И были они вовсе не такие добрые и веселые, как у друида, но столь же необычные, Белен сказал бы – нечеловеческие.

Коннстантин встал из-за стола и подошел к Белену. Внезапно он улыбнулся, его губы, едва заметные из-за пышных усов, переходящих в не менее пышную бороду, растянулись, чуть обнажив удивительной белизны зубы.

– Рад встрече, Белен, – голос его был довольно груб, но звучал мелодично. Коннстантин протянул парню руку. Тот осторожно пожал корою предплечье, даже не представляя – как нужно здороваться с людьми ТАКОГО положения. Олан если и знал, забыл просветить его на этот счет.

Коннстантин, очевидно, остался удовлетворен таким приветствием. После того как они крепко сжали друг другу предплечья, король вернулся к себе за стол, махнув рукой. Белен не сразу понял, что король зовет его сесть напротив, помог Альбион – он легко толкнул парня в плечо и глазами указал на стул.

Коннстантин сел и бросил короткий взгляд на друида, тот кивнул и вышел, тихо притворив за собой дубовую дверь. Белен остался один на один с Коннстантином, самым могущественным человеком на севере, и от осознания этого факта парня невольно пробивала дрожь.

Комната скорее всего была личными покоями короля. Ее задняя часть отделялась от передней резной деревянной перегородкой, из-за которой просачивались отсветы пламени, недостаточно яркие для факела или жаровни, скорее от свечей. Передняя часть помимо дубового стола и пары стульев по разные стороны столешницы имела в своем распоряжении деревянное кресло справа от входа у окна и высокий шкаф у противоположной стены, заставленный книгами.

Книг было довольно много, учитывая, что в брохе Арброта Белен видел всего две, и больше нигде они ему не встречались. Он перевел взгляд на стол, посреди которого была расстелена карта обширной территории с обозначениями границ, городов и множественными пометками. Парень с минуту изучал карту, потом поднял глаза и увидел, что Коннстантин все это время наблюдал за ним. С легкой улыбкой на лице.

– Ты ведь недавно здесь, парень? – просто спросил Коннстантин. Как понял Белен, король вообще был довольно прост в общении, несмотря на свой исключительный статус.

– Недавно, – кивнул Белен. – Чуть более месяца.

– Чуть более месяца, – Коннстантин задумчиво постучал пальцем по столу. Белен обратил внимание на кольца, которыми были унизаны руки короля – два на левой руке и три на правой, все серебряные. А еще у него были длинные ногти, таких не отращивают ни воины, ни охотники, только друиды. Считается, что это помогает творить колдунства. – Долго же мне пришлось тебя ждать.

– Я не понимаю тебя, король, – Белен кое-что слышал о Коннстантине и знал, что это человек великой мудрости, который ни единого слова не произносит попусту.

– А ведь должен понимать, хоть я и не знаю – почему, – задумчивость на лице короля сменилась заинтересованностью. – Тебя нашли в кромлехе, это мне ведомо. Но откуда ты пришел – загадка.

Мгновение тишины растянулось для Белена в томительную вечность. Коннстантин слишком уж много знал о нем. Особенно если учесть, что Белен сам почти ничего не знал о себе.

– Я потерял память, – наконец сказал он. Его голос раскатился под низкими сводами комнаты, прорезав тишину, до того нарушаемую лишь редким потрескиванием догорающих факелов. Их никто не сменил, потому что они уже не были нужны – узкие окна давали на удивление много света. – Поэтому едва ли помогу тебе разгадать эту загадку.

–