Книга Идолы острова Пасхи. Гибель великой цивилизации - Джеймс Перкинс

как всегда.

– Позволено ли будет мне задать вопрос верховному жрецу? – сказал в это время Тлалок как бы в некотором смущении.

– Мне задают вопросы все кому ни лень, и часто эти вопросы таковы, что от них хочется смеяться или плакать, – вздохнул Баира. – Отчего же ты не можешь спросить меня? Спрашивай, я постараюсь ответить.

– Сегодня на острове будет ночь любви, бурная ночь; так бывает каждый год после воздержания. Почему любовь имеет такую силу над людьми? – проговорил Тлалок, потупившись.

– Ах, молодежь, молодежь! – покачал головой Аравак. – Одна любовь у них на уме.

– Так и должно быть, – возразил Баира. – У нас, – у тех, у кого жизнь уже клонится к закату, – любовь подобна огню светильника, который горит ровно и постоянно, но озаряет лишь малое пространство вокруг себя. Но у молодых любовь – это бушующее пламя, свет которого страшен, но живителен. Многие и многое сгорают в этом пламени, но угаснет оно – и не будет нашего мира… Любовь молодых позволяет миру жить.

– Выпьем, – сказал Аравак. – Выпьем за огонь любви, сжигающий многое и многих, но живительный для всех!..

– Расскажи мне еще что-нибудь о любви, о, верховный жрец, – попросил затем Тлалок.

– Охотно, – ответил Баира. Его взгляд слегка затуманился, но речь была по-прежнему тверда. – Мне часто приходится говорить о любви: больше всего вопросов мне задают о ней… Любовь – божественное чувство, оно начало всех начал. Боги даровали нам любовь из милости к нам, дабы мы познали, что есть счастье. Любовь добра, велика, справедлива, красива и нежна; она подобна песни небес. Кто не любил, тот не знает, что такое упоительное блаженство, чистейшая отрада, безудержный восторг. Любите и будьте любимы, если хотите, чтобы душа ваша воспарила над землей.

– О, верховный жрец, на нашем острове никто не сможет сказать так, как ты! – Аравак налил чашу Баиры до краев. – Твои слова мудры и прекрасны. Выпьем за мудрость и красоту!

– Благодарю тебя, вождь, – Баира выпил, не дожидаясь своих сотрапезников. – Есть, правда, и другая любовь, демоническая, которая представляет собой влечение страсти, – загрустив, произнес он. – Ярким выражением демонического в мужчине является, например, вожделение, которое само по себе околдовывает, соблазняет женщину, если она уже увлечена этим мужчиной; в противном случае у нее возникает отвращение.

Подобное проявление демонического наблюдается и у женщины; оно необходимо ей, чтобы испытывать откровенное влечение к мужчине, чтобы хотеть его и чтобы исподволь дать ему понять, что она его хочет. И мужчина, и женщина нуждаются в этом самоутверждении, чтобы перебросить мост через разделяющую их пропасть и прийти к единству. Но это единство призрачно, оно вскоре исчезает, и тогда беда!

Демоны искушают людей влечением страсти, дабы сделать их несчастливыми. Демоническая любовь опасна, зла, жестока и коварна; кто полюбил, тот познает горечь разочарования, неизбывное горе, безысходную тоску. Бойтесь, бойтесь демонической любви, если не хотите навек погубить свою душу!

– Как ужасно то, что ты сказал, о, верховный жрец! – воскликнул Тлалок, а его отец немедленно наполнил чаши, приговаривая: – Да не войдет страх в наши сердца, и демоны пусть обходят нас стороной!

– Чтоб им, поганым, не жить на нашем острове! – подхватил Баира и осушил свою чашу одним махом. – Я вам поведал о любви божественной и любви демонической, – продолжал он, и язык уже плохо слушался его. – А теперь я расскажу о любви призрачной; я редко говорю об этом, ибо люди не понимают меня, или не хотят понять. Они говорят о призрачной любви с преувеличением. Зачем они преувеличивают? Ведь призрачная любовь – это вечная борьба, вечная враждебность, ибо в призрачной любви встречаются два мира, между которыми нет мостов, кроме ненадежных.

Любопытная вещь, которая не перестает удивлять меня: часто супруги, пришедшие ко мне, признавшись в своем гневе, в своей враждебности или даже ненависти по отношению друг к другу, побранившись или даже подравшись, – заканчивают признанием любви по отношению к своей второй половине. Но если они подавляют злобу, то подавляется и любовь; стало быть, их ненависть и любовь идут рука об руку.

Как только мужчина и женщина, околдованные призраком любви, открываются друг другу, они еще долгое время испытывают искреннюю симпатию. Но эта симпатия, увы, не имеет ничего общего с настоящей, божественной любовью, – она полна мелких обид, постоянной досады, которую, как правило, пытаются скрыть. То, что как мы любим призрачной любовью, схоже со светом звезд, далеких от нас; мы любим то, что есть и чего одновременно нет.

– О, да, я уже слышал все это от одной из посвященных дев, – сказал Тлалок.

– Мудрые мысли приходят во многие головы. Мудрость существует для всех, глупость – для каждого в отдельности, – изрек Баира, сам налил себе хмельной напиток в чашу и выпил, не дожидаясь никого.

Аравак, наблюдавший за ним, решил, что пришло время для главного вопроса:

– А твоя дочь Парэ, где она? Она уже проходит испытание своей любви?

– Несчастная Парэ! Как могла она поддаться любовному влечению?! – запричитал вдруг Баира, обхватив голову руками. – Несчастная Парэ, она теперь томится в лесу; в лесу, в который и войти-то страшно!

– Ты говоришь о лесе около Священного озера? – быстро спросил Аравак.

– Да, о нем, о чем же еще? – Баира утер слезу. – Моя несчастная дочь, моя Парэ!

– Выпьем за благополучный исход ее испытания, – Аравак вновь наполнил чашу верховного жреца до краев. – Выпьем, и пусть все плохое останется в прошлом.

* * *

В лесу около Священного озера шла своя повседневная жизнь, и она была наполнена любовью, – по крайней мере, так казалось Кане. Большие пестрые бабочки по двое кружились и порхали в воздухе, и было ясно, что они не могут налюбоваться друг другом; попугаи сидели попарно на ветках, томно прижимаясь головами, и время от времени самец начинал громко кричать от восторга, а самочка нежно пощелкивала клювом; в ручье парами стояли разноцветные рыбки, трепетавшие в струях воды, сближаясь и касаясь одна другой плавниками и хвостом.

Великий дух любви носился повсюду, и все сущее вздрагивало и вздыхало от прикосновения его легких крыльев. О любви говорил шелест листвы, о любви напоминал запах цветов, о любви пел ветер в верхушках деревьев, о любви свидетельствовал свет солнца в небесах.

Сколько