Книга Потолок одного героя - Иван Поляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Metallica — Fade To Black
[1]… ибо увидел они, что не является благородный муж сей, одолевший змея, великаном, а является сыном небесного огня. И признали его. И сказали они ему — правь нами безраздельно, ибо мудр ты. (Зеок.2:28)
Великан или исполин (см. нефилим) — потомок бога и человеческой женщины. Как правило, необыкновенно высок и силён. В наиболее распространённых случаях берётся на работы связанные с физическим трудом.
Приложение. 1 Не рекомендуется принимать в наём представителей проживших более года вне общины, т. к. гонимые (см. решения второго судьи) они очень часто теряют всякое пониманье о манерах и «облик людской».
Нубл Агрипп. Справочник общественных нужд. Том 3.
Глава 3
Направление героя
XI
Гор. Залив.
Двенадцатый день шестого месяца двадцать третьего года.
Дети играли в догонялки между кустами.
Мальчишка убегал, а девчонка — пыталась осалить. Она смогла. По макушке палкой. Засмеялась торжествуя.
Он охнул. И почти что прикусил язык… Запыхтел и припустил за нею. Что-то закричал, протягивая руку. Он упал.
Оба они смеялись.
С шуршаньем я задёрнул штору.
* * *
Пальцы сжали тёплый медальон.
Он пульсировал.
«…»
Гостиницу мне удалось отыскать ещё до полуночи. Сонная девчушка в зелёном платье… посмотрела как-то странно. Проводив, она предложила «расстелить». Это было совершено лишним. Я лёг — и сразу же уснул. Прямо в куртке и сапогах.
Проснулся в новом, «чудном» дне. Обнаружил, что штаны совершенно измялись… отчего-то. Я снял… Осмотрел с пристрастием колено; заказал горячей воды. И умылся! В конце-то концов.
Я долго, очень долго тёр запястья. Шею. Плечи
… а после промочил тряпицу и обтёр прочее тело. Для этого прекрасно подошёл край одеяла.
Я решил что-то сделать со штанами. Но передумал. Позвонив в колокольчик, я попросил у той же девчушки, с чуть раскосыми зелёными глазами, «хорошую» бритву. Наконец, мне удалось привести лицо в порядок.
Я порезался… Кровь как-то… Кровь неудачно размазалась по пальцам. По шее… И по груди. Я сел. Ища новый предмет (для мыслей) огляделся. Ничего занимательно в узкой тёмной комнатке не обнаружилось.
Я вернулся к мешку.
'ЯстрЕб в небесАах летал…
НавернУлся и упА-ал'.
Попался позабытый кусок вяленого мяса.
«Чтоб пустЫм не возвращаться…»
Пара платков — легли на кровать…
«Он душОнку подобр-ал…»
… розоватое нижнее упало на спинку стула. МОИ четыре швена я отложил в сторонку. Туда же положил квадрат.
Куча тряпья… Немного подумав, я затолкал её под кровать… Мне попались собранные в полях, но не высохшие как должно лечебные травы. Попалась солома; обломок палки… книга.
Отложив поклажу, не глядя я сел на платки, с хрустом раскрыл совершенно чёрную обложку. Пролистал чуть суховатые страницы. Вернулся к началу: только два креста. Ни слова больше.
Я достал карандаш.
Достаточно долго я всматривался в бумагу. В потолок.
Закрыв, я вернул карандаш на место, положил книгу в сторонке. Переложил на стол. (Чтобы не потерять).
«Мя-со», — мерно и предвкушая вкус.
Я развернул промасленную бумагу. И, вслушавшись в «дымок». Сунул деревяшку в рот.
«Кин-жал…»
Достаточно тяжёлый, внушительный рондель лежал на одеяле. Я долго, очень долго смотрел в него.
Пара исцарапанных дисков. Длинное, узкое лезвие почти без кромки, и рукоять уже давно потерявшая цвет… Это совершенно точно был МОЙ кинжал… Который подарил мне отец, в честь назначенья… Который я вышвырнул в ров!
Пальцы заметно дрожали. Тугое мясо стало колом.
«Ястреб забери!.. Я ведь… Я помню, что выбросил!»
В носу свербело от перца.
Я встал. Но тут же снова сел. Бездумно посмотрелся на полосы загара. Чуть почесал. Встав, я решительно подошёл к двери. Осторожно отворил и неспешно просунул голову в щель: убедился, что в коридоре никого не было видно.
Я положил кинжал под затоптанный коврик, с парой жёлтых полос по краю. Прикрыл за собою дверь. И вернулся на центр комнаты. Остановился. Подождал… Ничего не изменилось.
Повинуясь вдохновенью, я широко расставил руки. Несколько раз подпрыгнул — позади раздался мерный, звонкий удар металла. Я замер. Стоя в презабавной позе, в одном лишь нижнем, я медленно повернулся всем телом.
Чуть в стороне, на плохо обструганных досках пола лежал мой рондель.
Я не стал его трогать. Резко развернувшись, никого не боясь и не стесняясь, я дёрнул ручку двери. Вышел и откинул половик… ничего. А вот в комнате лежал мой рондель.
Медальон нагрелся.
Он неприятно жёг грудину, так что забыть о нём не получалось.
Мысль шла. Шагая, под скрип половицы, я пересёк своё пристанище. В пустой черепной коробке что-то звонило.
В какой-то момент… в какой-то момент мне показалось, что цепочка нагрелась. Она была чуть другого цвета, а значит, не была изготовлена из то-го же металла… Самое больше она была заговор…
Я резко замер. Взгляд вернулся к ронделю.
Кинжал совершенно точно был заговорён.
— А ну-ка.
Я сделал несколько шагов. Подобрал кинжал, зачем-то очень сильно сжав рукоять. На обратной стороне одного из дисков было заметно клеймо Шалудина.
Подушка большого пальца вдавилась в волнистую кромку… Я надавил ещё немного.
Прикинул вес.
Баланс.
Перехватив, взмахнул им раз-другой.
— Ну и зачем такой⁈
Было жарко. Я сидел на кровати. Пыльная штора. Небольшой пейзаж в древней рамке (море) и стол у стены.
На столе лежала книга.
Она совершенно точно была заговорена.
Рондель упал, ударившись о доски.
… Было душно.
Белые полосы остались на голенях, после вчерашнего похода… Отчего-то я очень долго смотрел на них. Размышлял, почему не отрастают волосы.
«И почему после бритья я опять не оказался с бородою?»
Кожа на ногах теперь казалась немного шершавой…
Я встал. Вспомнил вчерашний прыжок. Захотел достать недостающий сапог из-под кровати. Но плюнул. Повинуясь вдохновенью, я намотал побольше ткани, натянул второй сапог. Притопнул.
— А вот это неплохо… Неплохо-неплохо.
Отворот само-собою не был украшен кружевами… Даже каблука для верховой езды и того заметно не было.
— Та-та… та.
Выпрямившись, встав в третью позицию, я с пустотою вместо партнёрши проскользил от угла и вплоть до двери. Сделал чуть меньше четырёх поворотов.
«Ясно…»
Стук в дверь.
Я дёрнулся.
Сам не понял почему.
Руки заходили… Я обнаружил, что оправлять, в общем, нечего. Замер. Позволил мысли дойти до конца.
В дверь постучали.
Я сел. Осмотрел свой закуток и прислушался: из-за полотна доносилось шевеленье. Взгляд мой упёрся в штору…
— Одну минуту. Мне… мне нужно одеться.
— Ну… Вы е*ть-то будете? — был
