Книга Восьмой поверенный - Ренато Баретич

семидесятых, а двое детей так и остались там.

— И что, они живут под одной крышей и за целый день ничего друг другу не скажут?

— Ни словечка. Они обмениваются сообщениями через бедняжку Паулину.

— Это жена Анрикота?

Лицо Тонино расплылось в блаженной улыбке.

— В чем дело, почему ты смеешься? — сердито спросил поверенный правительства Республики Хорватии.

— Ты нациноаешь говорить по-трецицьуонски!!!

— Чего?!

— Извини. Ты сказал «жена Анрикота» вместо «жена Анрико». Ты начинаешь говорить по-третичски. Это хороший знак, это значит, что ты начинаешь адаптироваться, пускаешь корни.

— Ага, ага, уже бегу искать свободный участок, чтобы построить дом и завести семью с одной из ваших баб, которых на острове ровно пять штук, — саркастически прошептал Синиша. — Не забалтывай меня всякой фигней, Тонино, а скажи лучше такую вещь. Как тебе кажется, сможем мы с тобой эту самую вражду двух братьев, такую непримиримую, как-нибудь использовать? Я думаю провести с ними небольшую работу и настроить их так, чтобы каждый основал, скажем, свою партию или там независимый список, что угодно, — ну ты понял…

— Боюсь, что твои измышления заранее обречены на провал.

— Почему? Можем хотя бы попробовать, что мы теряем?

— Разумеется, можем, но повторюсь: провала нам не избежать. Ведь даже если мы подговорим их выступить друг против друга на политической арене, деревня на это никак не отреагирует. Этих братьев мы считаем эдакими чудаками, но, с другой стороны, очень любим.

— Сорри, ты только не обижайся, — слегка усмехнувшись, ответил Синиша. — Вы все, вот такие, какие вы есть, почему-то именно этих двоих считаете «эдакими чудаками»?!

Тонино посмотрел на него так, словно вспомнил о чем-то грустном, хотел что-то сказать, потом резко повернулся к Барзи:

— Довоайте йо воам помогу? — спросил он старика, который, двигаясь короткими шажками, начал убирать со стола пустые бутылки. Тома и Анрико отправились по домам и уже скрылись за церквушкой, не прерывая каждодневного спора о раке Эсперо.

— Не роби… Ноу нид… — ответил Барзи, медленно проходя мимо них ко входу в Зоадругу. На его лице читалось: «Все равно мне завтра умирать». Тонино быстро схватил шесть бутылок и направился за ним.

— Тонино, дорогой, — обратился к нему примирительно Синиша. — Сорри, оно само как-то вылетело. Ну, в смысле вот это, в самом конце, ты ведь должен понимать, что вы все для меня, ну, как ты сказал, эдакие чудаки. А иначе на фига бы мне в Хорватии потребовался переводчик, согласись.

Тонино еще раз грустно улыбнулся и вошел в Зоадругу вслед за Барзи. Уже совсем стемнело. Синишу пробрала легкая дрожь: от холода и от чувства неловкости. Он ощутил, как впервые с момента его приезда сюда ему вдруг захотелось быть по-настоящему вежливым.

— Прости меня, ну правда, — сказал он насколько мог мягко, когда Тонино вышел на улицу.

— Все в порядке.

— Я правда не хотел сказать ничего плохого, оно как-то само вылетело, я нервничаю из-за того, что у меня все идет наперекосяк, понимаешь…

— Понимаю.

— Правда понимаешь?

— Ну разумеется! Было бы весьма непросто работать, если бы твой личный переводчик тебя не понимал.

— Ох, это было бы совсем хреново, — рассмеялся Синиша. — В этом случае я бы для всех вас был еще более «эдаким», чем сейчас, а?

— Ну, раз уж ты сам это сказал, соглашусь. А теперь скажи, какие у тебя остались дела на сегодня?

— Никаких. Можем закрыть офис пораньше и преспокойно пойти домой, тем более что я уже замерз. И знаешь что: я бы мог сегодня приготовить ужин. Ты ел когда-нибудь мамалыгу со шкварками?

— Мамалыга и шкварки, — задумался Тонино, — это, если я не ошибаюсь, должны быть пуолента и поанциета, да? По-итальянски «полента» и «панчетта»?

— Бог ты мой, ты и впрямь неплохо шаришь в языках. Ты когда-нибудь пробовал это блюдо?

— Сомневаюсь.

— Супер. Тебе стопудово понравится: зимой самое оно, мамалыгу я вообще могу есть только в таком виде. Посмотрим, вдруг понравится не только тебе, но и твоему старику, и он наконец начнет со мной разговаривать. Так что погнали домой, а по дороге можешь рассказать, почему Барзи и Анрико не разговаривают, как ты говоришь, с детства.

В глазах Тонино засиял огонек праведной мести:

— О, это очень долгая история. Иди закрывать офис, а я пока вспомню, с чего она начинается.

* * *

С:/Мои документы/ЛИЧНОЕ/Семь самураев

Вот вкратце то, что рассказал Тонино (вообще эта история в целом соответствует тем крохам информации, которые я слышал и раскопал до поездки):

Первый и второй поверенные были со Вторича и Первича. На Третич их нога даже не ступала. Мандаты у обоих длились приблизительно по три месяца. Третий был из Славонии — он сбежал отсюда месяца через полтора после приезда, едва смог вновь оказаться на Вториче. Четвертый, состоятельный господин из Риеки, несколько месяцев откладывал, свой приезд, оправдываясь тем, что его не устраивают условия размещения, а доставка его новой яхты, на которой он планировал жить и работать, задерживается. В конце концов, когда он все же добрался до Третича, он дважды безуспешно попытался зайти в бухту, а потом уехал и больше не появлялся. Пятый, родом откуда-то с далматинско-герцеговинского пограничья, был весьма хитер. Ему почти удалось поделить третичан на два лагеря под предлогом открытия фирмы по производству оливкового масла. Но по какой-то причине у него возник конфликт с итальянцами, из-за чего Тонино пришлось ночью тайно вывезти его на Вторич и помахать ручкой. Шестой снова был с Первича и даже оттуда не уезжал. Его мандат неожиданно отозвали через полгода, когда в Загребе стало известно, что они с шурином, председателем общины, на пару сочиняли протоколы несуществующих заседаний совета. А седьмой пропал с концами спустя пять месяцев после приезда, сказав, что ему нужно смотаться в Загреб для каких-то консультаций. Выходит, что промежутки между мандатами двух поверенных каждый раз длились гораздо дольше, чем собственно их здесь пребывание. Вот и все. Это и есть родословное древо поверенных на острове Третич. Как мне не разочаровать предков, как мне самому сбежать, но не вылететь из политики? Сбежать легко, а вот второе… Старые скоты, я должен найти их слабое место.

* * *

С:/Мои документы/ЛИЧНОЕ/Voglio!

Женщины, женщины, женщины, ж-ж-ж-ж-ж-ж… Сиськи, письки, ноги, спины, губы, волосы, прически, макияж, духи, пупки, попки, лак для ногтей, плойки, лямки, бюстгальтеры, месячные, овуляция, целлюлит, депиляция, декольте, каблуки, соски, стринги, сосать, шея, лизать, сзади, украшения, колени, клиторы… Я свихнусь!!!!!!!!!!! Моложе 65 здесь только овцы и козы! Ни одной чертовой женщины, на которую можно было хотя бы взглянуть,