Книга Спасти СССР. Часть 4 - Александр Афанасьев

Думаю, ему помогли

— Кто?

— Кто знает... неладное что-то происходит. Неладное. Например...

Валерий Васильевич сменил тему

— Ты знаешь, что такое садюшки?

Игорь кивнул

— Кто ж не знает...

Садющки — это такие короткие, идиотско-садистского содержания стишки, которые в последнее время рассказывали от детских садов до старших классов школы, идиотски при этом хихикая. На антисоветчину они не тянули — но содержание было неприятным. Легендой и видимо первым стишком — садюшкой был такой

Мальчик в овраге нашел пулемет

Больше в деревне никто не живет.

Потом мальчик находил мину, торпеду, ракету, жертвами становились самолеты и поезда. Смысла в стишках не было никакого, но они множились и множились

— А как думаешь, кто их придумал? Откуда они взялись? Согласись, не Пушкин, но написано весьма складно?

Игорь задумался — а правда... откуда это всё?

— Не знаю. Валерий Васильевич, а при чем тут садюшки?

— Не знаешь? Ну, послушай. У нас учебы бывают, так? Выступают на них неглупые люди. Так вот, на крайней разбирали, в том числе садюшки. И человек с докторской степенью сказал, что садюшки — это не народное творчество, они не имеют пересечений с обычными типами частушек, припевок и тому подобного фольклора. Русскими, народными, степными — хороводными. Они написаны профессионально и имеют целью с юных лет внушать безнаказанность, презрение к ценности человеческой жизни и к закону. Тот, кто в семь лет пересказывает эти садюшки — откладывает в подсознание то, что перестрелять целую деревню, заложить бомбу в самолет, пустить под откос поезд — это не страшно это смешно. А что будет через десять — пятнадцать лет? Кем станет человек воспитанный садюшками?

Игорь оторопел

— Так это что... оттуда пришло?

Валерий Васильевич покачал головой

— Нет. Об этом тоже говорили. Написано слишком профессионально. Можно выучить язык, избавиться от акцента — но стихи писать... для этого надо, чтобы язык был тебе родным. Это тебе не листовку антисоветскую написать. Ни в США, ни в ФРГ — таких людей нет. Это кто-то здесь. Может быть те же, кто помог Лису вступить в комсомол. И те же, кто организовал все это движение с группировками. Я в этом во всем второй год, и уже вижу — такие дела сами подростки не придумают. За этим стоит кто-то взрослый...

Вечер 14 октября 1986 года.

РСФСР, Казань

Что будут стоить тысячи слов,

Когда важна будет крепость руки? Виктор Цой

Одной из важнейших причин социального и криминального неблагополучия Казани — была ее принадлежность у РСФСР, которая снабжалась по остаточному принципу. В СССР — снабжение тех или иных местностей и территорий шло по категориям, большая часть РСФСР и ее «коренные» области снабжались по последней, четвертой категории, а Казань как столица автономной республики — по третьей, но это было не сравнить с первыми двумя — Грузия, Прибалтика. Республика была промышленно развитой, в ней работало сразу несколько мощных промышленных комплексов, был запущен Камаз, готовился проект второго АвтоВАЗа в Елабуге, добывали нефть — но большую часть средств, заработанных республикой, забирали и пускали на «общесоюзные нужды» — то есть на Ригу и Таллинн или на «интернациональную помощь». Чтобы очередное племя тумба-юмба сделало свой социалистический выбор и получило вознаграждение — строителей, врачей, учителей, бесплатные заводы и жилье. ТОЦ — Татарский общественный центр — был тогда еще в зачаточном состоянии, но говорили они вещи экономически обоснованные и понятные любому хозяйственнику. Отделимся от России, поднимем статус республики с автономной до союзной, и будет нам вторая и даже первая категория снабжения, и пойдут нам молочные реки и кисельные берега. А что надо сделать, чтобы поднять статус? Давить на националистическую педаль, доказывать, что татарский народ перерос статус автономной республики и требует более полной реализации своих национальных стремлений. Причем истинные цели понимали все, весь республиканский актив. Начальники отделов и управлений — хотели стать республиканскими министрами. Интеллигенты — получали свою, республиканскую академию наук, куда более высокие разнарядки на звания «народных» и «заслуженных», производственники — новые фонды и возможность согласования их в Москве. Народ — полные полки магазинов, жилищное строительство, скорее всего — метро. О плохом никто не думал.

Ну а пока — не горели лампочки, были разбиты дороги, в магазинах на полках доминировал сок березовый, консервы «дальневосточные» из водорослей и ирис «кис-кис». В Казани особенно остро стояла тема жилищного строительства — город исторически застраивался частным деревянным жильем, которого было полно даже в центре. Сейчас эти деревяшки пугали неподготовленного к такого рода зрелищам человека по ночам — того и гляди, мертвые с косами из-за покосившихся заборов появятся. А при брежневской застройке — решили сделать как проще, и вместо того чтобы сносить и реновировать центр — заново застраивали окраины многоэтажками, усиливая «маятниковое движение» утром на работу, вечером с работы через полгорода[9], нагрузку на дороги и общественный транспорт и создавая зоны бедствия и там и там. Денег на решение проблем не было, но их твердо решили добыть.

Ринат Замалиев по прозвищу Лис — хорошо ориентировался в застройке старого центра — они жили здесь, пока семье не дали комнату в новостройке на окраинах. Это были его места, здесь он гулял с бабушкой, а потом гонял с пацанами, его не пугали разваливающиеся деревяшки, лающие собаки — он знал все ходы и выходы. И сейчас — нырнув в один из проулков и пробежав через грязный, замусоренный проход — он нырнул в арку построенного еще в двадцатые дома — и оказался на другой улице, причем ход этот, позволяющий минут пять сэкономить — знали только свои.

Стоявшая у тротуара двадцать четвертая Волга мигнула фарами, из нее