Книга Воробей. Том 2 - Андрей Дай

еще одна проблема: системы сопряжений вагонов тоже могут быть у разных дорог разные. Стандарта все еще нет. Каждый сочиняет, на сколько инженерного таланта и фантазии хватит…

Нет, задумка хороша. Как это осуществить на практике — тоже со временем решиться. На самом деле все это было организовано для другой цели. Благостные слова про заботу государства о нуждах пассажиров и торговцев, отправляющих грузы чугункой — лишь верхняя, видимая часть айсберга. На самом деле, МПС пошло на введение такого требования под давлением военного ведомства. Очень уж впечатлили Милютина успехи пруссаков в деле перемещения воинских отрядов через всю страну. Даже учитывая, что их той страны, как наши две губернии. Дело-то не в размерах, а в скорости и кажущейся простоте передвижения войск. Немцы свои чугунные дороги сразу соединенными в одну сеть строят. А мы вот умны задним умом. Бум железнодорожного строительства у нас не так давно начался. Вот что нас стоило тогда, пятнадцать — двадцать лет назад это правило ввести?

Ладно. Закон суров, но это закон. Положено возвести объездную ветку, значит — возведем. Местности здесь, у Вятки, сравнительно ровные. Рыть туннели или насыпать высоченные насыпи не нужно. Авось не очень дорого выйдет…

Чарыков управлял бричкой сам. Мне тоже лишние уши в транспортном средстве были не нужны. Так мы с Валерием Ивановичем и перемещались между теми местами, которые я непременно хотел увидеть своими глазами, до официальной церемонии открытия сквозного движения по Великому Сибирскому пути. А еще, нужно было время, чтоб обстоятельно обсудить мое к Вятскому губернатору предложение.

— Не раскрою секрета, Валерий Иванович, если расскажу вам об одной из значительнейших реформ, что ныне готовится в правительстве, — начал я процесс вербовки еще одного, очередного себе соратника. — Я сейчас говорю о реформе торговли зерном в империи.

— Да-да, — вскинулся, забавно причмокнув, губернатор. — Давно следовало навести в этом деле порядок. То, что творится ныне, поистине ни в какие ворота… Да. Решительно, ни в какие ворота…

— Именно так, — перебил я разглагольствования чиновника. В том, как Чарыков любит поговорить, я уже успел убедиться. Казалось, он имеет свое мнение совершеннейшим образом обо всем на свете. И прервать его «мыслью по древу», не будь у меня более высокого чина и статуса, было бы никак не возможно. — Однако то, что планируем сделать, даже нам кажется несколько революционным. Экстремально, если хотите. Целью реформ станет повышение качества жизни у подавляющего числа подданных империи. У крестьян.

— Я ни в коей мере не хочу выглядеть этаким занудой и социалистом, — тряхнул бакенбардами Чарыков. — Но в низких сословиях бытует мнение, что после Освобождения крестьян, в некотором роде, обманули…

— Да. Мне известна эта точка зрения, — поморщился я. — Случилось даже несколько стихийных выступлений крестьян в некоторых особенно населенных губерний, где они требовали справедливого раздела помещичьей собственности.

— Их, в некотором роде, можно понять, — опасливо бросив на меня взгляд, выдал опасную сентенцию губернатор. Прослыть в чиновничьей среде бунтарем, может поставить на дальнейшей карьере жирный крест. Продвигать опасного вольнодумца по служебной лестнице поостережется любой здравомыслящий начальник. — В собственности помещиков остались лучшие земли. Крестьянам выделили или совсем уже худородные куски, или так мало, что прокормить традиционно большие семьи представляется решительно невозможным.

— Ну давайте добавим сюда ограничения на переселение в другие, менее обжитые местности, рост населения и уменьшение наделов на душу до совсем уже ничтожных значений, — развел я руками. — Любой недород — засуха или еще какая-нибудь напасть, и получаем жесточайший голод. Плюс неподъемный груз недоимок и платежей, которые и погасить не получается, и не платить невозможно. Чем пользуются не чистые на руку торговцы: ссужают крестьянские общины деньгами под залог еще не собранного урожая. Осенью, крестьянам нужно было делать хоть какие-нибудь выплаты. Причем не частью урожая, а деньгами…

— Вы сказали: «нужно было»? Я не ослышался, ваше высокопревосходительство?

— Именно так. Нужно было. В эту осень платежи и недоимки собираться не будут. А уже со следующего года империя прощает земледельцам все ими ранее сделанные долги. Больше того. После ввода в стране новой системы налогообложения, крестьяне, имеющие годовой прибыток менее пятисот рублей, от налогов освобождаются.

— Только крестьяне? — уточнил Чарыков. — У меня некоторые письмоводители жалование по двенадцать рублей имеют.

— Все, Валерий Иванович. Все подданные, имеющие годовой доход до пятисот рублей, от налогов освобождены. Кроме земских, конечно. Эти платежи остаются на совести земской власти.

— Чем же станет казна наполняться? — удивился Чарыков.

— Этот год по росписи бюджета не превышает семисот с половиною миллионов. Из которых — не более девяноста миллионов, это сборы недоимок и податей крестьянских общин. Чувствуете разницу? Девяносто и семьсот⁈ В это же время, торговый оборот в империи уже сейчас превышает сумму в два с половиною миллиарда рублей серебром. А гильдейские оплаты и совокупная прибыль казны от торговых операций купцов ничтожна. Менее пятнадцати миллионов. Понимаете?

— С чего же мы живем, Герман Густавович?

— Вы будете смеяться, любезный Валерий Иванович, но с питейного дохода и таможенных доходов. Почти треть бюджета — это они и есть. А еще соляной доход, акцизы с табаку, сахара и нефти. От казенного имущества — почти тридцать миллионов. Ну и семьдесят — это поступления разного рода. Всего и не упомнишь.

— И чего же? С введением новой формулы налогов, что ожидается? Прибыток будет казне, или иначе?

— Так вы сами посудите. Десять процентов налога с двух миллиардов оборота. Вместе с двенадцатью с четвертью миллионами от платы за право торговли, которая, кстати, пока сохраняется в качестве заградительной меры. Это чтоб в торговлю не ринулись мошенники и излишне оптимистично настроенные мещане.

— Двести миллионов прибытка? Так ведь выходит?

— Ах, Валерий Иванович, дорогой. Ваши бы слова да Богу в уши! Мы осторожно рассчитываем на сто миллионов. Или около того.

— Невероятно! — поразился губернатор. — Колоссальная сумма. Это сколько же всего полезного Отчизне на такие деньжищи можно сделать!

— К сожалению, не так много, как хотелось бы, — огорченно выговорил я. — Грядет война.