Книга Ещё не Аюта - Владимир Осипцов

на часах Азер — самая старшая и самая сильная из всех четырёх суккуб принцессы, отодвинула дверь, пропуская их, и задвинула следом.

— Ты что решила заморозить свою старшую сестру? Там, на посту и какой-нибудь солдат мог стоять! — внутри здания перил не было, и демонессе приходилось наклоняться, чтобы заглянуть в лицо подруге.

— Да она сама напросилась. Да и понимаешь, сегодня там ставить мужика бесполезно — твои раздолбайки его внутрь затащат, в честь праздника-то.

— «Раздолбайки»... О, боги и бодхисаттавы, от кого я это слышу!.. — ахнула она на слово из низкой речи.

— Ну да, да, я — раздолбайка. Я самая главная твоя Раздолбайка и горжусь этим!.. Такая уж я по природе — нарушительница мужского сна, что тут поделаешь... Не ругайся я с твоим учителем — может быть, и потерпела ещё, а сейчас, — она пожала плечами, — мне просто надо под кого-нибудь, иначе хуже будет...

Кадомацу оглянулась. Для суккуб, расы, созданной, чтобы совращать всех мужчин Вселенной, слова: «воздержание», «желание» и «терпение», были не пустым звуком, а насущной проблемой:

— Покажи ручку.

Ануш согнула руку. Под шелком обтягивающих рукавов блузки, поддетой под безрукавную кольчугу, напрягся тугой шарик бицепса. Мацуко успокоилась — вроде всё нормально. Первым признаком, когда природа суккуб начинала бунтовать без близости с мужчинами — был низкий тонус мышц и падающая физическая сила и реакция. Естественно, телохранителю нельзя было эти периоды пропускать:

— В нашей крепости полно солдат, которые только и мечтают о такой красавице как ты, тебе обязательно нужно испортить офицера?

— Какая ты, подружка. Им значит, «красавицу хочется», а красавице, (она кокетливо повела плечами, прибрав крылья и расправив грудь), значит, красавца не хочется?! Нам, с тобой, красавицам, — приобняла зардевшуюся подружку: — Тоже не хочется грязи и грубости, а хочется, чтобы всё по-доброму. Ласки, нежности, внимания... Чтобы комплименты говорили.

— Да будь ты путёвой, я разве слово бы тебе сказала? Если б ты, к примеру, замуж за него собиралась — да флаг тебе в руки! Но он ведь тебе всего на одну ночь нужен! Успокоишься — и бросишь, а мужики после ночи с тобой обычно недели две вспомнить не могут, чем их руки от носа отличаются, если не хуже... Эх, госпожа старшая хатамото, золото ты была бы, а не девка, если бы угораздило не суккубом родиться. Всё в тебе хорошо, что я знаю, но вот твоя жажда...

— Так что тут поделаешь... — обиженная подруга только подняла руки, делая вид, что посыпает голову землёю: — Да, я непутёвая, и мама моя была непутёвая и бабушка... и все мои предки вплоть до самой Лилит... А я вот, восхищаюсь, когда вижу, как у вас получается быть верными, или как ты — неприступными... — принцесса оглянулась, но тон был честный, как всегда, все слова Ануш: — Это сколько надо иметь силы, чтобы так терпеть и не поддаваться... Нам это недоступно... нам, суккубам... На меня смотрит какой-то красавчик — и я уже не могу думать, все мысли превратились в бабочек и улетели ниже пояса, и это вообще совсем не шуточки...

Кадомацу прыснула от сравнения. Суккуба обиделась:

— Совсем не шуточки. Похоть, лица, взгляды — взгляды, лица, похоть... Это наша жизнь. Я же тебе благодарна, что у тебя на службе хоть немного вырываюсь из этого круга...

Ануш взглянула такими печальными глазами, что Мацуко стало немедленно жаль её. Упорство в воздержании суккубам давалось намного тяжелее, чем женщинам других рас — сила, ловкость, способность ясно мыслить, аппетит, да и само желание жить — тёмные соблазнительницы стремительно начинали это терять, стоило им попытаться сопротивляться своему предназначению, и сходили с ума, или умирали от нежелания есть. Подруга, вынужденная охранять не просто девчонку, а дочь самого Императора много раз уже только на одной силе воли переживала эти страшные периоды, чтобы исполнить свой долг — и правда, юной госпоже не стоило ставить ей в вину её природу. Принцесса остановилась, взяла за руку, обняла подружку, (дальше начинались сёдзи внутренних покоев, и какая-нибудь болтушка могла случайно подслушать), и, сделав знак молчания, предложила:

— А если я тебе вместо Хиротоми предложу кого-нибудь другого? Вот полетим сегодня во дворец, и я там уговорю для тебя какого-нибудь вельможу, опытного в таких делах?

— Красивого и молодого? — таким же заговорщеским шепотом, шаловливо тыкая пальчиком грудь подруги, осведомилась Ануш.

— Красивого и молодого.

— Ну, хорошо. Да. Я согласна. Только до конца недели. А то я потом на стенку полезу.

— Пошли...

Комната принцессы уже блистала чистотой и порядком. Дочь императора хлопнула два раза в ладоши и приказала появившимся девочкам:

— Ванну и платье для полётов мне, и завтрак для госпожи сёсё, — видя, что та пытается возразить, негромко добавила: — Не спорь, я ведь знаю, что ты не завтракала, поешь, а то ведь не доживёшь до пира.

Дверь неожиданно отошла со стуком, и полураздетая принцесса еле-еле успела прикрыться от взгляда незваного гостя. Немного странная и печальная фигура лилового цвета показалась в проёме:

— Вы погасили огонь?! Почему вы не гасите огонь, ведь на улице рассвет? — произнесла она грустным голосом.

Испуг девушки сменился огорчением — Госпожа Ханакадзе, хозяйка Дворца Цветочных Ветров, или, как называли после посвящённого ей стихотворения Сабуро — госпожа Кирэида — Сломанная Ветвь, всегда оказывалась в числе лишних на любом, мало-мальски крупном празднике.

Придерживая на себе одной рукой одежду, принцесса ввела сумасшедшую в комнату и закрыла за ней дверь. Служанки, которые должны были следить за больной, наверное, все занялись уборкой, что не очень хорошо, либо с её фрейлинами таскают на себе какого-нибудь мужичка, что совсем никуда не годилось. «Ну, попадёт им от меня и Мамору!» — с какой-то злостью подумала принцесса. Её старшему брату вообще не везло: мало того, что он был самым нелюбимым ребёнком в семье, мало того, что он в детстве потерял свою мать, (она погибла ещё до рождения Кадомацу), что отец его третировал по малейшему поводу, заставляя большую часть времени находиться вне дворца, или вообще столицы, с каким-нибудь совершенно лишним для принца поручениями, так ещё и его нежно любимая жена, в которой он не чаял души, и для которой выстроил самый красивый на планете Дворец Цветочных Ветров (посмотреть на это