Книга Олигарх 3 - Михаил Шерр

на землю людям, которые поселились в этом районе до 1830-ого года.

Брэдберн считал, что только федеральное правительство имеет право выдавать земельные титулы в районе вблизи побережья, и что как представитель федерального правительства он был единственным человеком, который мог это делать.

Кто сжег прибрежный поселок Галвестон Мишель не знал, но предполагал, что это мог сделал Брэдберн.

Он установил пост на вершине 30-футового, это девять с небольшим метров, обрыва у входа в реку Тринити и назвал его Анауак.

Анауак или Анахуак — это название долины Мехико времен ацтеков. Какое отношение Техас имел к ацтекам не понятно, но логика и административная дурь как известно вещи параллельные.

Солдаты соорудили две большие печи для обжига кирпича, чтобы построить более постоянный форт. Однако, когда печи заработали, Брэдберн начал продавать кирпичи всем, кто захотел жить рядом с фортом и там уже почти сотня жителей.

А вот гарнизон начал постепенно рассасываться, солдаты недовольные непосильным трудом и мизерным жалованием начали просто расходиться.

Да, мы похоже попали с корабля на бал, нам надо сразу решать на чьей стороне нам быть.

Всё, что предшествовало нашему появлению, вернее даже история нашего появления, за то, что мы должны поддержать иммигрантов из США в их начинающемся противостоянии с центральными властями Мексики. И это не совсем хорошо.

Правда надо честно смотреть в глаза самому себе, хотя бы когда стоишь перед зеркалом в гордом одиночестве. А когда вы, батенька, свои шашни с Остином начинали, что, разве этого не знали? Или то, что скоро непосредственным поводом к началу так называемой Техасской Революции, послужит именно инцидент с бежавшими в Техас рабами из Луизианы, тоже не знаете?

Хотя теперь возможно искрой от которой возгорится пламя будет что-нибудь другое, а вот встревать в эту историю мы по-любому будем на стороне иммигрантов из США. Есть во всей этой истории правда один пикантный момэнт, мы тут все иммигранты.

Глава 10

Взвесив все за и против мы все-таки начали высадку не на Пеликане, а берегу залива напротив на западном берегу залива, рядом с большим пресным озером, которое через короткую протоку изливалось в залив. Само озеро питалось всего лишь одним большим ручьем.

Южнее и западнее места высадки болотистая равнина, но вполне проходимая. Мишель сказал, что это озеро называется Мозес, а ручей Мозес — Байю.

Название озера нас вполне устроили, а вот ручей мы решили просто называть Мозесом без добавления слова байю.

Наше поселение решили сразу называть городом Техас.

Севернее места высадки были леса, где росли сосны и деревья очень похожие на дубы. Там мы сразу же начали их валить для строительства поселка и порта.

Главную опасность для нас представляли миссисипские аллигаторы, которых здесь было предостаточно. Поэтому ко всем советам относительно безопасности Мишеля относились крайне серьезно.

С собой мы привезли достаточное количество различных орудий труда и два десятка лошадей. «Валенсия» уже вечером ушла на Пинос, она должна привезти нам лошадей, КРС и птиц, кур и индеек.

А еще через день мы решили не задерживаться и отправляться в Россию, триста семей это капля в море, что бы здесь встать твердой ногой, нужны тысячи, вернее даже десятки и сотни тысяч.

Первого февраля я был в Лондоне, а пароходы пошли в Любаву. Идти в Усть — Лугу нет смысла: Финский залив и наша губа покрыты льдом. Пока они будут стоять и готовиться к следующему рейсу, Сергей Петрович должен организовать отправку оттуда еще ста пятидесяти семей староверов.

Известия из Польши радуют, события развивались немного не так как я знал.

Наместник Великий князь Константин был ранен во время нападения на Бельведер и не успел наделать глупостей, умерев на следующий день.

В итоге часть польской армии сохранила верность Государю и отошла в Россию на соединения с полками, выступившими на подавление восстания.

Государь всякие переговоры с мятежниками отверг и двинул на Польшу сразу же большие силы. Польские полки в подавлении восстания не участвуют.

Русскими войсками руководит генерал-фельдмаршал Паскевич, фельдмаршал Дибич внезапно скончался, заболев холерой, в русских полках внезапно произошла вспышка. Польское восстание нарушило антикарантинную систему в армии на Юге России и ког-то из больных офицеров из балканских частей проморгали.

Хорошо, что Иван Федорович сразу же вмешался в это дело. Он не просто потребовал ответа от армейского штаб-лекаря, но и выслушал его доклад, вник в него и своей властью придал всем рекомендациям лекарей силу его собственного приказа.

Вспышку быстро подавили, кроме фельдмаршала Дибича погибло еще полтора десятка солдат и офицеров. Офицеров и генералов, не соблюдающих рекомендации докторов Паскевич пообещал отдавать под суд за государственную измену.

Делать в Европе мне совершенно нечего, клуб молчунов теперь много лет будет приносить свой стабильный регулярный доход, играть на бирже ставок и на фондовой по крупному не на чем, да и не надо. Не буди лихо, пока тихо. Никто ничего в июле 1830-ого не понял и это очень замечательно.

Пришло время спокойно претворять в жизнь свои планы.

Соня категорически не желает оставаться больше в Англии и несмотря на большой срок беременности настроена ехать домой.

Спорить с женой я не стал и мы неторопливо направились в наши пределы, через Голландию, Северную Германию в Берлин, оттуда в Кенигсберг и Любаву.

Когда мы приехали в Любаву наши пароходы были готовы к отходу. Сергей Петрович великолепно справился со своей задачей.

Они не отходили, ожидая меня. Главная причина смена капитана на «Американце», Вероника тоже ждет ребенка, срок небольшой, но сильный токсикоз. Да и Николай очень устал, все-таки ранения и плен даром не прошли, он конечно молчит, но Матвея не проведешь и я не слепой.

Первого марта пароходы пошли в Америку, Николая на капитанском мостике сменил Павел Александрович и в этот вечер пришли новые известия из Польши. Состоялось сражение возле деревни Грохов под Варшавой.

Нехватка командного состава и большое количество слабо обученных добровольцев в польской армии оказалось решающим с этой битве.

Несмотря на упорное сопротивление сражение, длившееся целый день закончилось закономерным поражением поляков. Вечером польские войска, совершенно расстроенные, стали отступать в предмостное укрепление Прагу, а оттуда в полном беспорядке потянулись через мост в Варшаву.

Потери были огромные с обеих сторон, примерно по десять тысяч. Преследуя отступающих поляков, русские полки еще поздно вечером начали переправляться через Вислу и утром поляки капитулировали.

Начатая вечером переправа представляла большой риск, русская армия к длительной компании еще была не готова, была нехватка всего от личного состава до сухарей. Как выкручивались армейские лекари было вообще непонятно. Командующий заявил им, что даже боевая обстановка для них не будет оправданием в случае очередной вспышки.

На мой взгляд решающим в успехе лихого наскока на Варшаву, приведшего к капитуляции противника, было личное поведение Ивана Федоровича.

Он чуть ли не в первых рядах, на боевом коне переправился через Вислу и это сразу же воодушевило русские полки и подняло их боевой дух, существенно пострадавший после тяжелого сражения. А увидевшие это поляки окончательно пали духом, они расценили это как признак того, что русские настолько сильны, что даже командующий не опасается переправляться с передовыми частями.

Хотя в тот момент смелая атака даже тысячи тех же драгун выбила бы наших на левый берег. А польской кавалерии в тот момент было в Варшаве предостаточно. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Паскевич подтвердил свою репутацию одного из лучших полководцев богатой военной России и блестяще закончил премерзопакостнейшую военную коипмнию, как говорится дешево и сердито.

Информатор Сергея Петровича оказался еще и неплохим аналитиком. Самым пикантным было то, что его письмо нам доставил жандармский офицер вместе с последними новостями из Варшавы.

В письме господина информатора были некоторые подробности разгрома поляков, информация о ранении генерала Хлопицкого и его пленении. В плен был взят и капитан Высоцкий, который надо отдать ему должное, сражался до последнего и его пленили только когда он раненый упал, потеряв сознание.

Отдельные польские отряды начали отходить к прусской и австрийской границам. Не знаю как пруссаки, а австрийцы их примут. В этом я не сомневался ни на грамм, имел уже