Книга Найти друг друга - Елена Чалова

Нельзя сказать, что появление на горизонте внезапно воскресшего мужа Ланы и отца девочки, которую он считал фактически дочерью, вызвало у Марка восторг. Он очень переживал, когда Лана ходила сама не своя, буквально носом чуял присутствие чужого мужчины в ее жизни. От злости и отчаяния он чуть было не наделал глупостей, поддавшись на авансы очередной медсестры.

Когда Лана рассказала ему про мужа, Марк испытал облегчение: известный соперник не так страшен, как фантом, которого подсознание невольно наделяет массой достоинств.

Однако потом тревоги его вернулись и даже умножились. И потихоньку трансформировались в злость. Действительно, какого черта? Он что, был плохим мужем и отцом? Одних проектов для Насти сколько нарисовал! А кто ходил на родительское собрание, когда ребенок набедокурил? Между прочим, она матери побоялась рассказать о том, что они учудили, а ему – Марку – не побоялась! Тетя Рая, которой все разболтала словоохотливая мама Лизы, только качала головой и повторяла: маленькие детки – маленькие бедки. А большие дети… Большие двенадцатилетние дети не придумали ничего лучшего, как заняться перевоспитанием педагога. И объявили англичанке бойкот.

– Марк, мы же не просто так, не от вредности или от скуки! – Настя смотрела на него огромными честными глазами. – Но мы хотим учиться, а она… она языка не знает!

Девочка шмыгнула носом, Марк протянул ей салфетку. Они сидели в машине, потому что Настя позвонила ему и попросила встретить ее после школы. Сегодня этот час почти совпадал с окончанием его рабочего дня, потому что у Насти рядом со школой имелось замечательное место под названием «Центр детского досуга и развития творческих способностей», впрочем, все по старой памяти называли заведение Дворцом пионеров. После школы девочка ходила на занятия по бисероплетению, на танцы и английский. Вот и доходилась. Излишек знаний – тоже плохо, решил про себя Марк.

– Мы же не злые, – проникновенно продолжала Настя (мужчина рядом тихонько хмыкнул). – А вот и нет! – взвилась девочка. – У математички изо рта знаешь как пахнет – в обморок упасть можно! Но никто ничего не говорит, потому что она тетка неплохая и объясняет хорошо. А биологичка как заведет про своего кота на пол-урока – и с кем она его вязала, и какой помет получился, да мы уже все почти профессиональные кошководы, блин!

– Настя, не ругайся!

– Прости. Но что нам было делать, если эта… Лилия Магомедовна… не знает самых простых вещей? Вот как «зоопарк» по-английски произносится?

– Зу, – механически ответил Марк, торопливо отгоняя воспоминания о курсах английского, на которые ходил. Вот им повезло с преподавателем… а лично у него была еженощная разговорная практика с милой Ирочкой, которую на занятиях он называл, как и все, по имени-отчеству – Ирина Артуровна.

– А она говорит: «Зо», – прикинь? Марк!

– Да?

– Ты заснул?

– Нет, что ты, я просто задумался. Так что же вы устроили, чтобы выразить свой протест против недостатков данного конкретного педагога?

– Мы устроили бойкот!

– Мм?

– Ну, то есть мы решили ее образовать… чтобы она тоже училась…

Марк внимательно слушал и в конце концов выяснил следующее. Милые детки, которых озабоченные их светлым будущим родители чуть не с пеленок начали учить языкам, быстро уловили в речи Лилии Магомедовны множество ошибок. Признай она свою вину или хоть промолчи – они, может, и дотянули бы до конца четверти в надежде, что тетка уйдет в декрет и им дадут кого-то другого. Но училка, услышав замечания, разоралась, обозвала их негодяями и дураками, понаставила двоек, чем и настроила против себя класс. После школы седьмой «А» отправился «на трубу». За школой проходили по поверхности трубы временного пролегания (так было написано на табличке, которая валялась рядом). Это место не просматривалось из школьных окон, а потому использовалось старшеклассниками как курилка и место для поцелуев, но после шестого урока иной раз оно доставалось и средним классам.

По итогам совещания, на котором председательствовал Петька Ронимский по прозвищу мастер Йода, было решено: на занятия ходить, чтобы не обвинили в прогулах. «Мы не можем дать им формальный повод для репрессий», – но молчать и на вопросы и вызовы к доске не отвечать. Просто молчать. Если начнет орать – гудеть хором. «Уверяю вас, коллеги, мы ничего не потеряем в плане знаний, так как данный конкретный экземпляр преподавателя отличается редкостным для наших широт непрофессионализмом», – вещал Ронимский, понахватавшийся от папы-дипломата навыков манипулирования аудиторией. Кроме того, они договорились записывать уроки, чтобы иметь на руках доказательства ругани училки. «В суде эти материалы не примут, но нам важнее эмоционально воздействовать на родителей, а они не любят, когда нас обижают… если это делают чужие, а не они сами». Петька, сын дипломата и преподавательницы философии, изъяснялся так, что порой одноклассники не сразу понимали, о чем речь. Но уж добавить к его словам и возразить точно было нечего. Настя восхищалась Петькой свыше всякой меры.

– Он с двух лет занимается какими-то единоборствами, потому что они жили в Японии и отец отдал его там в школу. Еще он умеет иероглифы писать. – Девочка завистливо вздохнула. – А однажды он принес на урок рисования несколько акварелей… Они были такие… такие прозрачные.

– Настя! Какие акварели к черту! Давай об английском! И вы все это сделали?

– Ну…

– Так. Молчали?

– Да.

– Гудели?

– Да.

– Записывали, что она говорит?

– Да.

– Я хочу это услышать.

Настя достала мобильник и включила нужный файл. Сквозь шум и треск Марк отчетливо расслышал голос, который на вполне русском языке ругался, обещая маленьким негодяям всяческие неприятности.

– Ясненько. Кого еще вызвали к директору?

– Петькиных родителей, Кости, Лады и Машки.

– Да? А почему, собственно, только вас, то есть нас?

– Потому что она знает, что мы ходим на курсы. Вот и решила, что это мы виноваты. Другие тоже ходят, но у нас она видела учебники и… Слушай, сходи ты завтра в школу, а?

– А маме ты не хочешь рассказать?

– Мама, она, понимаешь, почему-то всегда меня ругает.

– Да? Мне кажется, ты преувеличиваешь. Мама сильно возражает против употребления ненормативной лексики… Ага, ну-ка, ты обругала англичанку?

– Да ничего я ее не ругала! Она сказала, что мы дураки и не имеем права рот открывать. А я сказала, что она сама дура и не имеет права нас обзывать. А что, не так? Вот скажи, она имеет на это право?

– Нет, – ответил Марк.

– Вот! У нас, между прочим, был курс граждановедения, и права детей нам объясняли. Никто не имеет права унижать и оскорблять чужого ребенка, да и своего тоже. И ты не представляешь, как она нас ненавидит! Вот другие тоже, бывает, скажут что-нибудь, обзовут даже… Но видно, что не со зла, а когда человек объясняет, а мы тупим. Ну, бывает. Но никто не обижается! А эта…