Книга В эпицентре любви - Дженни Лукас

— Совести! — Их лица были на расстоянии дюйма. Он презрительно улыбнулся. — И ты еще обвиняешь меня в бессовестности!

Ив внезапно испугалась, ощутив себя в ловушке, — прижатая его крупным телом, скованная в запястьях его руками, как наручниками.

Она почувствовала на коже его дыхание. Услышала, как оно меняется по мере того, как воздух между ними электризуется, превращаясь из ярости в нечто другое. Его руки сильнее сжали ее запястья, а взгляд упал на ее губы. Сердце у нее в груди замерло, а потом бешено забилось, едва не выпрыгивая из груди. Она ощутила покалывание на губах, спускавшееся по груди к самым потаенным глубинам ее тела.

Хрипло вдохнув, он отпустил ее запястья.

Отвернувшись от нее, он вышел в холл. Его шаги эхом отразились от мраморного пола. Через минуту он вернулся, неся что-то тонкое, отливавшее серебром.

— Оденься, — проговорил Талос, пренебрежительно скривив губу. Он кинул ей серебристую ткань. — Надень это.

С минуту она просто смотрела на него, прижимая к груди тонкое платье в блестках. Сквозь окна во всю стену виднелся величественный Акрополь, подсвеченный искрившимися огнями среди скал, подобно факелу, озарявшему город. Под ними расстилались белокаменные постройки, перемежавшиеся с пальмовыми и оливковыми деревьями. Ее сердце все еще бешено стучало, а мысли не могли прийти в порядок после недавней близости к его телу.

Она осмотрела узкое коктейльное платье цвета серебристого металлика. Оно было убийственно сексуальным — и тяжелым. Как и вся та одежда, от которой она избавилась в Венеции.

— Нет. — Ив подняла подбородок. — Я же говорила, не хочу больше так одеваться.

— Ты сделаешь так, как я скажу.

— Я твоя жена, а не рабыня.

Он пересек комнату тремя широкими шагами и схватил ее за плечи.

— Или ты подчинишься мне, или…

Она откинула волосы, обнажая шею, и обожгла его взглядом:

— Или что?..

Их взгляды столкнулись. Ив снова услышала его убыстрявшееся и собственное сдавленное дыхание.

Талос хотел поцеловать ее. Она это знала. Чувствовала.

Но он резко отстранился, придав лицу скучающее выражение и взглянув на циферблат дорогих серебряных часов.

— Лучше поторопись. Мы выходим через десять минут. — Талос помедлил у двери. — Приведи себя в порядок, — сказал он холодно. — Один из гостей приглашен на вечеринку специально для тебя.

— На вечеринку? Какую вечеринку? Какой гость? Но он молча вышел, оставив ее одну в комнате. Одну, подумала она печально.

Она и не предполагала, что на самом деле значит это слово, до тех пор, пока не стала его женой.

Глава 8

Слишком он обходителен с ней, выговаривал себе Талос.

Сидя рядом с Ив в машине по дороге к близлежащему району Монастираки, он игнорировал ее шумные обиженные вздохи. Он чуть было не поддался искушению рассказать ей обо всем в пентхаусе, но сдержался ради ребенка в ее животе. Мало ли, вдруг шок вызовет у нее выкидыш.

Смешно, подумал теперь Талос, скрипнув зубами. Ив была слишком сильна для этого. Его бывшая любовница — его жена, поправил он себя, — прочна как сталь. Сила природы. Смешно беспокоиться о том, что эмоциональный шок может повредить их будущему ребенку, если Ив, которую он так хорошо знал, не испытывала вообще никаких эмоций!

Но через несколько мгновений она наконец все вспомнит и вынуждена будет признаться в предательстве, когда увидит своего любовника.

Стиснув зубы, он глядел в окно. Машина проезжала вдоль темной аллеи, недалеко от площади Конституции, где по иронии судьбы он совершил единственное в своей жизни правонарушение. В пятнадцать лет, через два месяца после смерти матери, разбил окно дорогой машины. Ему не повезло: ее владелец случайно наткнулся на Талоса, шедшего по тротуару, сжимая в руках вытащенную из машины магнитолу.

Талос не пытался отрицать вину. Он открыто сознался и самым приятным тоном, который мог позволить его самостоятельно выученный английский, сообщил об оказанной хозяину услуге:

— Я решил, что вам больше подойдет стереосистема другой марки.

И, виновато опустив голову, стал ждать, пока владелец машины вызовет полицию.

Вместо этого Далтон Хантер предложил ему место.

— Нашему офису в Афинах нужен парень вроде тебя, — усмехнулся он. Вот так просто Талос стал курьером генерального директора мировой судоходной корпорации.

С того дня, вспоминая об этом проступке с чувством стыда, Талос был одержим идеей справедливости.

Поднявшись по карьерной лестнице и удачно вложив инвестиции, в двадцать четыре года он заработал свой первый миллион. Тогда отец, бросивший беременную Талосом мать, прочитал о нем в газете и попытался с ним связаться.

Не ради денег, как он сказал. А просто захотелось увидеться.

Талос отказался даже разговаривать с ним.

Этот человек сам виноват, если его жизнь сложилась неудачно. Он получил то, что заслуживал.

Йоргос лишил мать Талоса всех денег и довел до глубокого стресса, приведшего к ее ранней смерти. У них с Талосом были общие ДНК, но на этом их сходство заканчивалось. Далтон Хантер был Талосу гораздо ближе, чем отец.

По крайней мере, так Талос думал одиннадцать лет назад, пока не обнаружил, что Далтон — злостный взяточник.

Хотя в этом деле одна женщина превзошла их всех.

Он взглянул на Ив. Она выглядела неприступно красивой в серебристом коктейльном платье и босоножках на шпильках. Ее губы были накрашены ярко-красной помадой, а ресницы в контрасте с бледным лицом казались черными как ночь. Все та же беспощадная любовница, которую он помнил. Словно ничего не изменилось.

Разве не этого он хотел?

Машина притормозила возле старинного белого здания, которое когда-то было частью монастыря XIII века, а теперь переделанное одним из его друзей под арт-клуб. Талос выбрался из машины. Шофер открыл дверцу для Ив, и она поравнялась с Талосом, элегантно покачивая бедрами.

— Что случилось? — едко спросила она Талоса, вскинув голову. — Ты разве не рад видеть меня такой?

— Сойдет, — сказал он злобно и потащил ее к двери.

Ассиметричные бретельки ее серебристого платья неровно спадали ей на плечи, рискуя в любой момент обнажить ее великолепную грудь. Он знал, что это всего лишь хитроумный дизайнерский ход, но, зайдя в белое здание под стук ее десятисантиметровых шпилек, он увидел, как все мужчины буквально свернули шею, уставившись на нее.

Ив с каменным выражением лица подняла под бородок, притворяясь, что не замечает их. Она сохраняла грацию и достоинство. Но он словно ощущал приступ еле сдерживаемого ею неистовства.

Раньше он бы гордился собой, зная, что обладает женщиной, желанной всеми остальными. Он бы принял это как должное — просто несколькими завистниками больше, да и все.