Книга Фацетии - Генрих Бебель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
70. О БОЛЬНОМ КРЕСТЬЯНИНЕ[99]
Один крестьянин хворал, и соседи ему посоветовали обратиться к богу и подумать о святом причастии. Когда соседи пошли за священником, крестьянин взобрался на верх и стал крыть крышу соломой. Священник пришел, а больного нигде не могли найти. Наконец увидали на крыше, и священник начал внушать ему, чтобы он, оставив прочие заботы, обратился к богу. Крестьянин спросил, должен ли он умереть. «Конечно»,— сказал священник. Крестьянин ответил: «Бог должен знать, что для этого нет более неудобного и неподходящего времени, чем это; ведь идет жатва, а у меня до сих пор не убран хлеб, дождь поливает сено сквозь дырявую крышу и коровы не захотят его есть». Священник сказал: «Оставь эти заботы. Вспомни, что ты умрешь и дашь ответ богу». И потом спросил, не собирается ли он подумать о святом причастии. Крестьянин ответил: «Dar nach man sie gibt», т. е.: «Зависит от того, сколько оно стоит: дорого или дешево». А когда услышал, что их дают даром, сказал: «So bringt mir den gockel gar», т. е.: «Если так, давайте мне эту забавную вещь, эту ерунду»,
71. ОБ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЕ, КОТОРАЯ ВЫШЛА ЗАМУЖ ОЧЕНЬ СКОРО ПОСЛЕ СМЕРТИ ПЕРВОГО МУЖА
Недалеко от Энипонта (попросту от Инсбрука) жил один трактирщик. Когда он проболел около полугода и, наконец, умер, то его жена, отправившись на похороны, так отчаянно вопила и так рыдала, что один ее работник, который изо всех сил ее утешал, вынужден был ее увести. Когда она принялась жаловаться, что у нее теперь нет никого, кто бы ей помог содержать трактир (все женщины так жалуются), то работник, рассказав о своих заслугах, а также о своей доброй славе, попросил ее стать его женой. Она же рыдая ответила: «Ох, ты попросил меня слишком поздно, совсем недавно я уже пообещала это другому»[100].
72. О ГРУБОМ КРЕСТЬЯНИНЕ
У одной дворянки был молодой крестьянин, который возил в поле навоз. Когда он завтракал при хозяйке, она сказала, чтобы он вволю ел и пил без стеснения. Услышав это, крестьянин ответил: «О, хозяйка, я ем, как свинья, и пью, как корова!» Когда это услыхал управляющий, то, желая обвинить крестьянина в грубости, он сказал: «Пошел ты в зад к своей матери (у нас так принято говорить в раздражении), как ты груб и неприличен в присутствии ее милости — моей госпожи!» (Так же говорят здешние льстецы, всегда превознося милость своих хозяев, называя их милостивыми вопреки всем нашим обычаям. И если другого он хотел укорить в бесстыдстве и неприличии, то сам поступил еще гораздо бесстыднее). Столь же бесстыден был и отец этого молодого крестьянина. Потому что, когда хозяйка сказала отцу, чтобы он поучил сына лучшим нравам, то он ответил: «Очень грубый у меня сын, госпожа хозяйка; но если это я наградил его своим бесстыдством, то поцелуйте меня в зад».
73. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ ГРУБОМ КРЕСТЬЯНИНЕ
Другой крестьянин привез зерно некоей знатной девице (в народе теперь таких называют «аббатисса»). Когда она спросила, что он привез, крестьянин ответил: «С позволения сказать, зерно». Она говорит ему: «Отведи коня в стойло и покорми немного, пока придут работники и зададут корму». Тогда крестьянин, уже не «попросив позволения», сказал: «Эта блудливая кобыла обмочит и обделает весь двор».
74. ОБ ОДНОМ УЛЬМСКОМ БУРГОМИСТРЕ
Один — то ли начальник, то ли имперский городской чиновник (которого называют бургомистром),— когда прибыл с посольством к госпоже Мехтильде, герцогине Австрийской[101], то среди речи издал звук животом. Он не смутился, а продолжал говорить. Герцогиня это услышала, но сделала вид, что ничего не заметила; дамы же ее и служанки, поглядывая друг на дружку, потихоньку смеялись, и одна из них издала такой же звук. Услышав это, бургомистр, отклонившись от своей речи, сказал: «Продолжайте по очереди! Когда очередь снова дойдет до меня, я начну опять». Это чрезвычайно всех рассмешило, и госпожа, оценив его остроумный ответ, прекрасно его приняла.
75. ОБ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЕ
Одна женщина в страстную пятницу (как это принято в Швабии) напекла пирогов. Но так как она не уследила, то ночью их изгрызли мыши. Назавтра, боясь мужнина гнева, она посоветовалась с соседкой, как уберечься от мышей. Та сказала, чтобы она напекла еще пирогов и положила их поближе к кошке, которая прогонит всех мышей. Так и было сделано. На следующую ночь кошка сама слопала все пироги, которые ей дали сторожить[102].
76. ОБ ОДНОМ ЛЖЕЦЕ
Некий крестьянин полюбил дочь своего соседа и попросил, чтобы ее отдали ему в жены. Когда это обсуждали друзья девушки, то все были против того, чтобы выдать ее за него, потому что он — ужасный лжец. Один из друзей воспротивился и спросил, не игрок ли жених, не пропойца ли, нет ли у него еще каких-нибудь недостатков? И когда узнал, что в прочих делах он честен и трудолюбив, только вот славится своей лживостью, то убедил всех, чтобы их подругу отдали в жены этому человеку: «Если все, как вы говорите, так хорошо знают, что он лжец, то его ложь никому не опасна: ведь ему никто не поверит, значит, он никого и не обманет».
77. ОБ ОДНОМ ШВЕЙЦАРЦЕ
Один швейцарец пас скот в Альпах и очень редко бывал в церкви. Однажды на Великой неделе (ее еще зовут Страстная) соседи уговорили его, и он утром пошел в храм. После того как по обыкновению погасили огни, поднялся шум, который изображал, как евреи захватили Христа. Швейцарец, страшно перепугавшись, обнажил меч и спрятался в угол. Когда снова зажгли огни, он громко позвал своего соседа и спросил, не ранен ли тот. И тут он увидал, что священники несут изображение Распятого, а так как он не знал этого изображения, то сказал: «Я так и думал, что этот шум не обойдется без убийства».
78. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ
У другого, тоже живущего в этих горах, был сын-пастух. Один раз в своей жизни на вербное воскресенье он попал в храм божий и увидал, как мальчики и юноши вместе со старшими устилают господу путь ветвями, оказывая почести его шествию, как это принято. Пастух же решил, что это преступник и, вынув меч, размахнулся изо всей силы, и тот рухнул вместе с ослом. Придя домой, он
