Книга Северные истории. Книга II. Потерянная жена - Глиссуар

Эльхтару и Бенетору, с которым Рейвина связывали взаимно приязненные отношения.

Он только собирался рассказать это все жене, но она совсем не слушала его, устремив отстраненный блуждающий взгляд в низкий побеленный потолок комнатушки.

— Нет… — вдруг прошептала Лейлис, и лорд Рейвин, ловивший каждое ее слово, тут же переспросил, думая, что ей что-нибудь нужно.

— Нет?

— Там был кто-то еще. Там, в лесу… Женщина.

Тогда Эстергар не обратил внимания на слова жены. Подумал — если это не горячечный бред, то, должно быть, она смутно запомнила брата Асмунда и говорит о нем. Что Асмунд под видом немого брата скрывает девушку, и притом вряд ли сестру, лорд Рейвин и раньше предполагал, но согласился принять обоих под свою крышу, не допытываясь до личных тайн.

— Спи, тебе нужно отдыхать, — Рейвин склонился над женой, поцеловал в лоб под белым чепцом, резко пахнущим потом и болезнью. — Я приду позже.

На следующий день Лейлис проснулась рано утром, первым делом попросила зеркало и теплой воды, чтобы умыться, чуть позже пожаловалась, что очень голодна. Ей принесли утиный бульон с луком, белый хлеб и вино. Немного подкрепившись, она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы заняться волосами — под чепцом они выглядели хуже, чем после недельного путешествия, и не было никакой возможности их расчесать. С разрешения врача Лейлис промыли волосы отваром крапивы, смазали репейным маслом под чистую повязку, промыли снова, и спустя пару часов и несколько процедур чистые и тщательно расчесанные пряди выглядели вполне пристойно, хоть и не блестели, как раньше.

Рейвин предложил отправить кого-нибудь в деревню к травнице, которая делала бальзамы и мази, и спросить у нее какое-нибудь средство, возвращающее красоту волосам. Лорд был бы рад ухватиться и за меньший каприз своей жены, ему казалось — если она начала беспокоиться о внешности, значит, идет на поправку.

Ближе к вечеру леди Эстергар заявила, что хочет вернуться в покои своего супруга, врач не стал этому препятствовать, и не без чужой помощи Лейлис все же поднялась в главную башню. Ее тут же снова уложили в постель, и ужин принесли на подносе прямо в спальню.

Когда лорд Рейвин пришел, Лейлис лежала на своей половине кровати, спиной к двери, как всегда, когда ей не хотелось разговаривать.

— Будет ли вам комфортно, миледи, если я лягу с вами? — спросил он осторожно.

Лейлис кивнула все так же, не оборачиваясь. Рейвину хотелось ее обнять, прижать к себе крепко-крепко и не отпускать, пока в проклятом лесу не растает снег. Но отчего-то он не решался прикоснуться к жене.

— Лекарь сказал, еще месяц я не смогу исполнять свои обязанности, — приглушенно произнесла леди Эстергар.

— Ничего… мы подождем, сколько будет нужно, — заверил ее Рейвин. Обязанности было последним, о чем он думал в тот момент.

— Надо было оставить меня в лесу.

Будто ледяной волной окатило, едва начал отогреваться. Рейвин в ужасе вскинулся на постели, схватил жену за плечи, сжал до боли, почти до синяков.

— Что ты… И думать не смей!

— Нет, надо было оставить! — вскрикнула она, пытаясь вырваться и оттолкнуть его. — Тогда ты бы нашел новую жену, она родила бы тебе живых детей…

— Тише, ради Неизвестного, не кричи! Ты родишь мне детей. Я никогда, ни одной минуты не жалел, что выбрал тебя. Я никогда не хотел другой жены и никогда не захочу. И у нас будут дети, слышишь?

Такие вспышки всегда оканчивались быстро. Под его горячие признания и уверения, Лейлис вскоре перестала вырываться из объятий, сама обхватила руками его шею, уткнулась лицом в его плечо, как привыкла делать всегда, когда было плохо.

— Прости меня… — обессилено прошептала она и наконец-то заплакала.

О том, что произошло, больше не разговаривали. Казалось, все налаживается.

***

Начавшиеся с ноября метели обещали суровую зиму. Лорду Рейвину оставалось только гадать, не связано ли это с трагедией, случившейся в его семье — в конце концов, погода так внезапно переменилась именно с той ночи. Любой книжник, сверившись с погодными записями, заверил бы его, что в осенних холодах нет ничего странного, но все же последние восемь-десять лет, что Рейвин помнил, конец осени выдавался дождливым, промозглым и ветреным, но не таким холодным.

Рейвин написал послание лорду Хэнреду — короткое и не содержащее никаких подробностей: «Мой добрый друг, я нуждаюсь в вас». Но о том, что отправить его в такую погоду и речи не было, пришлось ждать больше недели, пока пурга не унялась.

Лейлис чувствовала себя уже лучше, но из спальни почти не выходила и большую часть дня по-прежнему проводила в постели. У нее были книги и давно начатое кружево из вергских золотых нитей, но Рейвин ни разу не видел, чтобы она к ним притрагивалась, и рисунок на кружеве не расширялся.

— Вам, может быть, скучно, миледи? Или что-то требуется? — спрашивал лорд в надежде занять ее хоть чем-нибудь, но получал отрицательный ответ. Сверх того супруги почти не разговаривали.

Сам лорд, чтобы немного отвлечься от мрачных раздумий, решил заняться делами, и так как зимой их было немного, принялся проверять и править торговые накладные и учетные записи за осень. Разобравшись с этим, начал расписывать дела, которыми следовало заняться по весне, а то и ближе к лету. Вот только на все планы не хватало денег. Золота было мало; последний раз сундуки в сокровищнице наполнялись до краев, когда леди Альда выходила замуж за лорда Вильморта Фержингарда, но почти вся сумма выкупа за невесту ушла в первый год правления лорда Рейвина на подарки соседям и дополнительный гарнизон в крепостях на восточной границе.

Золота в недрах северных земель всегда было мало; во владениях Эстергаров — не было вовсе. Выкуп за невесту или военный поход были единственными способами получить его, отчасти именно этим обстоятельством был продиктован брак лорда Рейвина с южанкой.

Разбирая старые бумаги, Эстергар нашел запись о давнем неоплаченном долге — лорд Тистельдер обязывался вернуть три сотни золотых еще отцу лорда Рейвина. С тех пор прошло десять лет. На Севере знали — от южан, конечно же — что такое проценты по долгу, но между собой их не назначали. Однако просрочка в десять лет, к тому же явно недобросовестная забывчивость в вопросе осведомления наследника покойного кредитора о долге стоили как минимум ценного подарка. Но что делать дальше, было неясно; поехать к Тистельдеру лично, как ездил к Хостбину, лорд Рейвин не мог — не располагала погода и вызывающее беспокойство состояние жены, а с письмом некого было отправить. Посылать малолетнего брата было