Книга Короли вкуса - Василий Анатольевич Криптонов

чтобы не слушать чужой разговор.

– Да? – сказал Долинин в трубку, держа почти догоревшую сигарету у рта наготове. – Ага. А это вообще яд? Что, какой арбуз?.. А. Ну слышал, да… Ага! Понял, понял. А те двое? Очень хорошо. Слушай, ну я доволен. Ты мне, пожалуйста, результаты перешли срочно, а я потом завезу, о чем говорили.

– Что еще за арбуз? – спросил Смуров, когда Долинин убрал телефон в карман.

– Да в супермаркете каком-то недавно дезинфекцию неправильно провели и отравили антисептиком арбуз. Целая семья полегла. Из каждого утюга об этом кричали, неужели не слышал?

– Слышал. А ты тут с какого боку?

– Да ни с какого. Просто эти антисептики – они, оказывается, жуть до чего ядовитые. А в пакете нашем как раз такой обнаружен, и в пирожных, которые клоун напек, – тоже. Круглова и Ильичев отравились этим же антисептиком. Джекпот, Смуров! – Долинин добил сигарету и похлопал опера по плечу. – Так что можешь взять каких-нибудь черновичков, положить для солидности в папку и еще раз побеседовать с клоуном. А я пойду начальству доложусь, чтоб не нервничало. Нервное начальство – печаль в семье, слыхал? Народная примета.

Смуров посторонился, чтобы выпустить Долинина, но когда тот открыл дверь, сказал:

– Круглова – уборщица.

– Ну? – повернулся к нему Долинин.

– Уборщица, – повторил задумчивый Смуров. – Дезинфекция. А не пошукать ли?

– Чего пошукать?

– Чем там уборщицы дышат. Что используют.

Долинин поморщился.

– Да развлекайся как хочешь. Но лучше не трать время, и пусть клоун сам тебе расскажет, где эту дрянь раздобыл.

– Арбуз-то. Про который ты сказал. Его ведь тоже не спецом травили. Может…

– Смуров! – взревел Долинин, теряя терпение. – Тебе открытым текстом сказать, что мне результат нужен, а не косплей Пуаро?!

– Ты, капитан, на жену покрикивай, – буркнул Смуров. – Дома. И дверь прикрой. Тянет.

Плюнув, Долинин вышел на лестницу и закрыл за собой дверь. Вот ведь… Не хотелось бы с операми ссориться. А впрочем, ерунда. Когда дело будет закрыто, счастливы будут все. Ну, кроме повара, конечно. Хотя этому клоуну сам бог велел приземлиться лет на пятнадцать.

16

Тимофей остановил запись и заблокировал смартфон. Задумчиво вертя его в руке, уставился в потолок.

«Дело кулинара», как он успел его мысленно окрестить, становилось все более интересным, и виной тому была погода. Адская жара напомнила людям, что они – всего лишь стадные животные, а разум – миф, придуманный для того, чтобы человек мог хоть как-то противопоставить себя прочей фауне.

В жару животные прячутся в тень. Меньше едят. Больше пьют. Меньше двигаются. Вот и люди затаились, спрятались по норам. Поток звонков с предложениями взяться за то или иное невероятно важное и трудное дело безнадежно иссяк. Похоже, даже сумасшедшие решили, что их паранойя может подождать до более прохладных времен. И вдруг на фоне этого затишья – двойное убийство.

В голове пронеслись и не задержались весомые доводы, при помощи которых Тимофей, будучи адвокатом, мог бы изменить формулировку. Ведь уборщица же, по сути, украла эти пирожные. Впрочем, в России вряд ли бы приняли во внимание сей факт. В отличие от Европы или Штатов, уважение к частной собственности здесь пока в зачаточном состоянии. Советская ментальность упокоится еще нескоро.

– Меня зовут Андрей Загорцев, – сказал Тимофей потолку. – Я хочу убить Ильичева. Я раздобыл яд. Подсыпал его в пирожные, которые, очевидно, испек сам. Ильичев на моих глазах пробует пирожные. А я, не дожидаясь, пока он упадет замертво, спокойно выхожу на улицу, звоню кому-то по телефону и рассказываю, что Ильичев поплатится. При этом у меня в кармане джинсов лежит пакет из-под яда. И кто я после этого, спрашивается? Полный кретин?

Имя и фамилию предполагаемого убийцы Тимофей выяснил, посмотрев подготовленные Вероникой записи. По ее описаниям понять, о ком шла речь, труда не составило. Живчик – Андрей Загорцев.

Тимофей вывалился из гамака и принялся разгуливать по квартире, от стола до шведской стенки, в обход лежащих на полу матов и обратно. Мысли вереницей проносились через голову.

Кто-то отравил Ильичева. Предположим, этот человек не идиот. Он постарался сделать все так, чтобы на него не подумали. Этот человек имеет доступ к кухне и сильное желание устранить Ильичева. А кроме того, он грамотно подставляет Загорцева. Прекрасно понимая, что пакета со следами порошка полиции будет более чем достаточно. Дело сделано. Тылы прикрыты…

Стоп.

Тимофей остановился и нахмурился.

Вот и он тоже начинает видеть в услужливо рассыпанных кубиках тот узор, который хочется. А ведь у него нет заключений экспертизы. Мало ли, что могло быть в том пакете. Вероника сказала – белый порошок, и, разумеется, первое, что приходит на ум, – яд. И как-то забывается, что Загорцев – повар. Мука? Сахарная пудра? Сода? Миллион других вещей, незаменимых на кухне?

– Это будет непросто, – прошептал Тимофей. – Никакого доступа к материалам следствия, но… О’кей, давай пока просто предположим, что в пакете все-таки был яд. Ведь если… Я – Загорцев, повар, положивший в карман пакет из-под муки. Какой-то особый пакет, который достался мне в наследство от прабабушки и который я ни за что не выброшу. Полиция достает этот пакет, и – что? Что я скажу? Я скажу: «Что? Это мука, это мой пакет!» А если я отрицаю, что пакет мой, – значит, либо действительно впервые его вижу, либо я все-таки кретин…

А что, если в пакете был не яд? Как насчет наркотиков? Кокаин, чтобы взбодриться? Неспроста Вероника назвала этого парня Живчиком…

Тоже вполне себе вариант. Но если так, то линия Загорцева ведет в никуда. Пока нет категорических свидетельств обратного, лучше все-таки принять за рабочую версию, что в пакете был именно яд. А там – посмотрим. В конце концов, даже исходя из неверных предпосылок, можно получить важную информацию.

Тимофей с интересом посмотрел на телефон, который держал в руке. Будто с трудом вспомнил, что это за предмет и как им пользоваться. Разблокировал, зашел в список недавних разговоров, нажал вызов.

– Служба точного времени, – через четыре гудка ответил сонный голос. – Сейчас два часа тридцать семь минут ночи, сукин ты сын.

– Ты потеряла кольцо.

– Чего? – С Вероники махом слетели и сон, и желание нести непродуктивную чушь.

– Не очень дорогое, но важное как память, – пояснил Тимофей. – Скорее всего, уронила где-то в студии. Это даст тебе повод вернуться туда и поговорить с людьми. Меня интересует, как были связаны Ильичев и Загорцев помимо шоу. Не было ли у них каких-то других общих дел.

Пауза. Зевок. Потом – обреченное:

– А