Книга Как воспитать монстра. Исповедь отца серийного убийцы - Дамер Лайонел

русло, должно быть, казались конструкциями с другой планеты; моя система ценностей, построенная на понятиях работы и семьи, была похожа на причудливые, но непонятные артефакты исчезнувшей цивилизации.

Глава 5

В свободном падении

Но я абсолютно ничего не знал о том, что сделал Джефф. Его первая учебная четверть была для меня временем обновления надежды. Я позволил себе поверить, что он сделал первый шаг на пути к успеху. Я прошел такой же путь от выпускника средней школы и для меня он закончился степенью доктора химии. Почему бы Джеффу не прийти к тому же? Или чему-то даже лучшему?

Поначалу казалось, что у Джеффа все идет неплохо. Когда мы навестили его попозже, он с гордостью продемонстрировал свою комнату – очень уютную, чувствовалось что он следит за тем, чтобы поддерживать свою территорию в порядке. Потом он устроил нам с Шери экскурсию по кампусу. Казалось, он гордился тем, что учится в колледже. Он действительно казался счастливым.

Но это была иллюзия прогресса, которую я не мог поддерживать долго.

Оценки Джеффа пришли по почте в конце первой четверти. Они прибыли всего за несколько дней до того, как Джефф приехал на каникулы и это была катастрофа. Его совокупный средний балл[10] был всего 0,45, он заработал всего два зачетных часа[11] в колледже после полной четверти в Коламбусе. Он завалил «Введение в антропологию». «Греко-римская история» – не закончена. Его успехи в области административных наук были не более чем посредственными, а все остальные курсы он попросту бросил всего через несколько недель. Лучший результат он показал по стрельбе из винтовки – но тоже всего лишь «B с минусом» [12]. Он ничем не отличился.

Когда мы с Шери приехали, чтобы забрать его и отвезти домой, он, как всегда, казался смущенным и пристыженным. Он предложил несколько наспех придуманных и не особо убедительных отмазок. Что касается его неудачи в колледже, Джефф объяснил, что ему просто было трудно вставать на утренние занятия. Что же касается других его занятий, то они каким-то образом вышли из-под его контроля. Он не знал, почему и как.

Одно было ясно – он не вернется в университет. Когда я сказал ему, что не собираюсь возвращать его в колледж, он вздохнул с облегчением, как будто с его плеч свалилась тяжесть. Ясно как Божий день что мое решение не имело для него никаких последствий. Он уже знал о своих страстях – как, после этого вообще можно было относиться к учебе серьезно?

Несколько дней спустя мы с Шери снова поехали в Коламбус чтобы забрать вещи Джеффа. Его комната была четырехместной, и часть Джеффа была чрезвычайно опрятной, кровать застелена, в шкафу наведен порядок. Единственным тревожным признаком был ряд пивных и винных бутылок, которые он выстроил в ряд на верхней части своего шкафа.

Его соседи по комнате небрежно развалились в комнате, и пока мы собирали вещи, я перекинулся с ними парой слов. Из этого короткого разговора вырисовывался самый тревожный портрет моего сына, что мне когда-либо давали. По их словам, у Джеффа определенно были проблемы с алкоголем. Он пил каждый день. Часто он напивался до бесчувствия и, наконец, поздно вечером терял сознание. По утрам, не в силах подняться, он лежал, растянувшись на своей кровати, до середины дня. Он не прилагал никаких усилий, чтобы контролировать свое пьянство. На самом деле, единственные усилия, которые он вообще предпринял, были направлены на то, чтобы убедиться, что у него есть полный запас спиртного. Как мы позже выяснили, он даже стал донором крови, чтобы добывать деньги на выпивку. Он стал сдавать кровь так часто, что в банке крови даже поставили метку напротив его имени, чтобы не позволять ему превышать безопасную для здоровья норму.

Как только мы вернулись домой, я сказал Джеффу, что с его жизнью пора что-то предпринять. Колледж не подходил – ну о’кей. Тогда у него было всего два варианта выбора. Он должен был либо устроиться на работу, либо поступить на военную службу.

Однажды утром я подвез Джеффа в торговый центр «Саммит Молл», откуда он мог отправиться либо в Государственную службу занятости, либо, возможно, в любое другое место, где могла быть вакансия.

Я уже смирился с тем, что Джеффа закрывал перед собой одну дверь за другой. Перед ним оставалось не так много возможностей, но все еще можно было найти открытую дверь, ту, которая позволила бы ему жить жизнью, которая имела бы для него смысл, которая позволила бы ему жить достойно, безопасно, возможно, даже получая от жизни удовольствие и сохраняя самоуважение.

В течение следующих нескольких дней я забирал Джеффа из торгового центра ближе к вечеру. Иногда он казался вполне нормальным, иногда – пьянствовал весь день. Его глаза блестели, и он еле стоял на ногах, на вопросы отвечал невнятным бормотанием. Однажды он подошел к моей машине мертвецки пьяным. Я чувствовал, что просто не смогу привезти его домой в таком состоянии. Шери уже достаточно натерпелась. К тому времени мы были женаты совсем недолго, и Джефф сделал эти первые месяцы серьезным бременем. Я понял, что пришло время сказать «стоп».

И вот я сказал «стоп». Я сказал ему, что не отвезу его домой пьяным, что с меня хватит. Я сказал ему, что он должен оставаться в торговом центре, пока не протрезвеет. Как только он протрезвеет, он сможет позвонить мне, и я приеду и заберу его. Затем я оставил его там, на парковке торгового центра, поехал домой и стал ждать его звонка.

Но звонок так и не прозвучал. В десять вечера того же дня я поехал обратно в торговый центр. Все магазины были закрыты, и Джеффа нигде не было видно. Я вернулся домой и позвонил в полицию. Потребовался всего один звонок, чтобы найти моего сына. Его задержали несколько часов назад, арестовали по обвинению в пьянстве и хулиганстве и отправили в тюрьму.

Я отправился прямо в полицейский участок и внес залог. По дороге домой Джефф сидел тихо, низко опустив голову. Дома он извинился передо мной и Шери, а затем снова ушел в одиночество своей спальни.

Утром я поставил ультиматум. Джефф отказывался записаться на встречи[13] и отказывался устраиваться на работу. Последние двери закрывались. Остался только один. Я прямо сказал своему сыну, что пришло время наладить его жизнь. Мне казалось, что он не функционировал в окружающем мире, и поэтому ему