Книга Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944 - Геннадий Леонтьевич Соболев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ждавшие в это время избавления от вражеской осады ленинградцы не подозревали, что после хлебной прибавки 25 декабря 1941 г. над ними нависла смертельная угроза полностью остаться без продовольствия из-за неожиданно возникшей проблемы его транспортировки в блокированный город. Именно в это время, вселившее надежду в ленинградцев, из Москвы, из Главного управления Гражданского воздушного флота, пришло распоряжение об отзыве с 27 декабря 1941 г. с аэродрома «Хвойная» (северо-восток Новгородской области) «Дугласов», выделенных в свое время ГКО для доставки продовольствия в Ленинград. Попытки ленинградского руководства убедить Москву хотя бы отсрочить это решение, поскольку «других возможностей для снабжения войск и населения Военный Совет пока не имеет»[198], натолкнулись на решительное возражение: начальник Главного управления Гражданского воздушного флота Молоков ответил телеграммой, что он всего лишь выполняет распоряжение члена ГКО товарища Молотова – самолеты нужны на других фронтах. Тогда члены Военного Совета А. А. Кузнецов и Н. В. Соловьев решили в отсутствие находившегося в это время в Москве А. А. Жданова обратиться к самому Сталину и в ночь с 25 на 26 декабря заказали с ним разговор по прямому проводу. Но им удалось переговорить только с секретарем Сталина Поскребышевым, который обещал передать их просьбу и сообщить вечером ответ. Ответ был таким: «„Дугласы“ нужны на других фронтах. Продовольствие и пушки можно поставлять по ледяной дороге. Молотов, Маленков, Микоян». Подписавшие этот ответ вряд ли могли не знать, что еще раньше «от начальника фронтовой дороги» (той самой – «ледяной») потребовали к 31 декабря 1941 г. сформировать и направить в распоряжение Верховного Главнокомандования два автотракторных батальона с полной заправкой и лучшими водителями[199]. Выполнение этого распоряжения означало прекращение доставки продовольствия по Ладожской ледовой дороге. Из-за почти полного прекращения подвоза продовольствия с 27 декабря 1941 г. по 4 января 1942 г. многие ленинградцы не могли найти в магазинах никаких продуктов. Об этом пишут в своих дневниках и сами блокадники. А. Н. Болдырев, еще несколько дней назад мечтавший под впечатлением хлебной прибавки о «московском пайке», 27 декабря 1941 г. отметил в своем дневнике: «Мука с продуктами. Их не выдают»[200].
В эти страшные декабрьские дни 1941 г., когда казалось, что смерть вот-вот восторжествует в заснеженном и застывшем городе, его руководство принимало отчаянные усилия, чтобы пульс жизни в городе не исчез, чтобы обеспечить – хотя бы в минимальных размерах – потребность фронта в боеприпасах и вооружении. После того как город остался по существу без электроэнергии, на предприятиях стали устанавливать газогенераторы, двигатели внутреннего сгорания, собственные блокстанции. «Именно благодаря этому в стенах Металлического завода ни на минуту не замирали работа и жизнь, – вспоминал впоследствии главный механик этого завода Г. А. Кулагин. – Трудно сказать, что стало бы с заводом, с тысячами голодных и замерзших людей, если бы остановилась наша электростанция. Не только фронт получил бы меньше снарядов, мин и танков, но и блистательные достижения Металлического завода наших дней, наверное, пришли бы на несколько лет позже, если бы замерз и замер тогда единственный котел, а с ним вместе и весь завод»[201]. На ряде предприятий перешли на ручной труд. Рабочие, пока были силы, вращали станки вручную. Сестрорецкий инструментальный завод, разместившийся в Смольнинском районе, освоил производство автоматов. Когда прекратилась подача электроэнергии, рабочие стали выпиливать детали вручную. Некоторые узлы автомата на санках везли обрабатывать на другое предприятие. К концу декабря 1941 г. завод изготовил таким способом более 4 тыс. автоматов[202].
«Город стал пешим. Расстояния приобрели ощутимую значимость. Они теперь измерялись ногами, количеством шагов, а не как до войны, количеством трамвайных остановок, – вспоминал 16-летний рабочий Леонид Смирнов. – По заметенным снегом улицам бредем на завод. Поперек тропинок лежат мертвые тела, на которых никто не обращает внимания. Их трудно обойти, еще труднее перешагнуть и не упасть рядом с ними. „Кто следующий упадет и останется здесь лежать?“ – вопрошала беспросветная тьма. Смерть бредет следом за нами, но пока молчит. Значит, не пришел наш черед. Город затих, заледенел, бесконечно тянутся дни и ночи, похожие друг на друга, как братья близнецы, наполненные непосильным трудом, заботами и мужеством. Каждый новый день начинается новыми смертями, все новые трупы прибавляются на нашем пути от дома до работы»[203].
В декабре 1941 г. многие рабочие покинули свои промерзшие и темные жилища и перешли на казарменное положение, экономя силы и продлевая жизнь. Ведь в коллективе легче переносились трудности, заглушались неотвязчивые мысли о еде. Работавшая в период первой блокадной зимы в цехе подготовки зарядов артиллерийского полигона M. Е. Сясина вспоминала, что она «никогда больше не видела и даже не слышала, чтобы люди так держались друг за дружку, как в то время. Мы все были как одна семья… Падали. Как же не так – все было. И умирали… Но странно, что реже всего в коллективе. Вот как раз в таком, где даже в то время бодро шутили. Хлеба не было, так мы будто какой-то другой энергией делились друг с другом»[204]. 22 декабря 1941 г. на сухопутном артиллерийском полигоне из-за болезней и истощения, а также транспортных затруднений не вышли на работу 34 % рабочих и служащих. За время зимы 1941-1942 гг. на полигоне умерло 134 человека, но работа все же не прекращалась, потому что она не могла прекратиться[205].
Перед руководством осажденного города встала нелегкая задача – сохранить производственные кадры и оборудование. Сберечь рабочих можно было заняв их делом. В коллективе легче переносились трудности, поэтому на многих остановившихся фабриках и заводах люди продолжали выходить на работу, тем более что они продолжали получать продовольственные рабочие карточки. В декабре 1941 г. было выдано почти 837 тыс. рабочих карточек[206], хотя, конечно, их получали не только рабочие, но и другие категории населения блокированного города. В декабре 1941 г. Совет Народных Комиссаров СССР разрешил выплачивать зарплату рабочим, инженерно-техническим работникам и служащим временно бездействующих предприятий Ленинграда из расчета их среднего заработка[207]. Это решение правительства имело большое значение для сохранения производственных кадров блокированного города.
В декабре 1941 г. военная техника, выпускаемая ленинградскими предприятиями, предназначалась не только и не столько Ленинградскому фронту. По специальному распоряжению ГКО 50 % изготавливаемого в Ленинграде вооружения должно было быть отправлено центру, и Москва бдительно следила, чтобы это распоряжение
