Книга Паруса над волнами - Николай Андреевич Внуков

нами места в расстоянии около сорока сажен, начали бросать в нас стрелы и один раз сделали ружейный выстрел. Мы имели еще несколько сухих ружей, которыми отражали неприятеля в продолжение около часа, и не прежде обратили его в бегство, как переранив многих из его ратников и положив двоих на месте. С нашей стороны один Собачников был смертельно ранен стрелою, которой обломок остался у него в животе. Он никак не в силах был идти с нами, а мы ни под каким видом не хотели его оставить на жертву варварам, и потому понесли с собою на руках.

Когда мы прошли с версту от места сражения, раненый наш товарищ, чувствуя нестерпимую боль и скорое приближение смерти, просил нас оставить его умереть в тишине лесов, и советовал скорее удалиться от диких, которые конечно соберут новые силы и будут нас преследовать. Простившись с несчастным нашим другом и оплакав горькую его участь, мы оставили его уже при последних минутах жизни, и пошли в путь, а для ночлега избрали удобное место в горах, покрытых лесом.

Опасность, в коей мы находились в продолжение дня, страх и беспрестанная забота о сохранении жизни не оставляли нам времени на размышление. Но теперь ночью, на досуге, первая наша мысль обратилась на чрезвычайное многолюдство диких. Мы не могли понять, как помещалось более двухсот человек в шести хижинах.

После мы уже узнали, что они из разных мест собрались нарочно для нападения на нас. Более пятидесяти человек в числе их находилось из того народа, который нападал на нас при кораблекрушении, и многие были даже с мыса Гревиля.

Гибельное наше положение приводило нас в ужас и отчаянье. Но более всех страдал наш несчастный командир, лишившись супруги, которую он любил более самого себя и не зная ничего о ее участи в руках варваров.

9-го, 10-го и 11-го чисел шел проливной дождь. Не зная сами, куда шли, мы бродили по лесу и по горам, стараясь только укрыться от колюжей, которых мы страшились встретить в такую ненастную погоду, когда ружья наши были бесполезны. Голод изнурил нас совершенно. Мы не находили ни грибов, ни других диких произведений и принуждены были питаться древесными губками. Но губок было весьма немного. Тогда мы решились опять подойти к прежней реке, на берегу коей увидели две хижины. Но как погода тогда была чрезвычайно мокрая, то мы, опасаясь встретить тут большое число диких, отошли от берега в лес верст на пять, поставили шалаши и ночевали.

12- го числа мы не имели уже ни куска пищи и решились заколоть постоянного нашего друга, неизменного стража, верную собаку, и мясо разделили на всех поровну. В это злополучное время Булыгин, собрав нас всех, сказал:

— Братцы! Мне в таких бедствиях прежде быть не случалось, и теперь почти ума своего лишаюсь, и управлять вами более не в силах. Я теперь препоручаю Тараканову, чтоб он управлял всеми вами, и сам из послушания его выходить не буду. Сверх того, если вам угодно, выбирайте из товарищей кого хотите!

Однако ж все единодушно изъявили свое согласие на предложение Николая Исаковича. Тогда он, написав карандашом о возведении меня на степень начальника бумагу, сам первый скрепил ее своею рукою, а ему последовали и все другие, кто умел писать.

13- го ноября шел сильный дождь, заставивший нас целый день пробыть на месте. Мы съели остаток собачьего мяса и не имея более пищи, согласились на другой день напасть на две виденные нами хижины. 14-го числа погода нам благоприятствовала: день был ясный. Подкравшись к хижинам и окружив оные, мы закричали, чтоб все находившиеся вышли вон, но нашли только одного мальчишку лет тринадцати, который знаками показал нам, что люди все, испугавшись наших следов, переправились за реку. Взяв здесь на каждого из нас по двадцати пяти рыб в связках, пошли мы на прежний свой стан. Но едва успели отойти с версту от хижин, как увидели бегущего за нами дикого, который кричал что-то для нас непонятное. Боясь, чтоб он не открыл места нашего убежища, мы прицелились в него ружьями и тем заставили его от нас удалиться.

На пути нашем в овраге находилась речка, у которой товарищи мои с моего согласия расположились отдыхать и завтракать, а я с промышленником Овчинниковым и с одним алеутом в это время вздумал подняться на близлежащую гору, чтобы осмотреть окружные места. Овчинников поднялся первый, и лишь ступил на самую вершину горы, как я увидел, что он был поражен стрелою в спину. Я тотчас закричал следовавшему за ним алеуту выдернуть у него из спины стрелу, но в эту самую минуту и его ранили. Тогда я, оборотись, увидел на горе против нас за речкою множество колюжей, а сверх того человек двадцать бежавших, чтоб отрезать нас троих от наших товарищей. Между тем стрелы сыпались на нас, как град. Я тотчас выстрелил по ним из винтовки и ранил одного в ногу. Тогда дикие, подхватив его на плечи, ударились бежать, а мы, соединившись с товарищами своими, достигли благополучно ночлега, где осмотрели раненых и нашли, что раны их были не опасны. На сем месте, для восстановления сил своих пищею и для отдохновения раненых, пробыли мы двое суток.

Здесь мы изобрели и утвердили новый план нашим действиям. Время года не позволяло нам уже достичь гавани, чтоб встретить там ожидаемое судно, ибо неизвестно, когда мы будем в состоянии переправиться через реку, и для того мы решились идти вверх по ней, доколе не встретим озера, из коего она вытекает, или на ней самой удобного для рыбной ловли места, где, укрепясь, зимовать, а весною уже действовать, смотря по обстоятельствам. После сего достигнув реки, шли мы беспрестанно вверх по ней, а удалялись в горы тогда только, когда встречали непроходимую чащу или утесы, но вскоре опять выходили к ее берегам.

Ненастные погоды, почти беспрерывно продолжавшиеся, много препятствовали успеху нашего путешествия. Мы подавались вперед весьма медленно. К счастию, нередко попадались нам жители, ездившие по реке на лодках. Некоторые из них по приглашению нашему приставали к берегу и продавали нам рыбу за бисер, пуговицы и другие мелочи.

В несколько дней мы прошли довольно большое расстояние по излучинам реки, но взяв оное по прямой черте, не более, как верст двадцать, и наконец вдруг очутились подле самых дверей двух хижин. Мы спросили продажной рыбы и получили весьма малое количество: жители отзывались, что более не имеют, и этот недостаток приписывали