Книга Годунов в кругу родни - Анна Феликсовна Литвина

была в миру обладательницей двух христианских антропонимов и звалась не только Стефанида, но и Матрона. Счастливым образом, до нас дошли два не связанных между собою источника, непосредственно относящихся к самой Стефаниде Годуновой, показания которых недвусмысленно свидетельствуют о том, что она и Матрона Годунова — это одно и то же лицо.

Тексты, о которых пойдет речь, это не что иное, как записи о вкладах и кормах по Стефаниде. Одна из них сделана при ее жизни, тогда как другая, со всей очевидностью, после ее кончины. Как мы знаем, предписания о заздравных кормах и поминовении — едва ли не самый ценный источник для создания антропонимического досье того или иного лица, жившего в XVI–XVII столетии. Именно здесь зачастую в максимальной полноте представлены данные не только о дне кончины поминаемого, но и об его именах и именинах, о всех его небесных тезках и покровителях. Сведения эти нередко оформляются в виде сочетания имен и дат празднования тому или иному святому, связанному с личностью усопшего (ср.: Литвина & Успенский, 2018а).

Своеобразный узор имен и календарных дат накладывался на достаточно строгую канву традиции поминовения — давать корма по покойному было принято прежде всего на день его преставления и/или на его именины, день памяти тезоименитого ему святого. Как мы помним, если у человека было не одно, а два мирских христианских имени, то в большинстве случаев корм устраивали на память патронального святого по имени крестильному[98].

Лишь иногда (обыкновенно, если покойный был знатен и богат) мог устраиваться еще один, дополнительный корм — на день памяти святого, тезоименитого скончавшемуся по некрестильному, публичному имени[99]. Как правило же, повторимся, дело ограничивалось одним или двумя кормлениями: на тот праздник, по которому человеку в свое время дали крестильное имя, и на тот, когда ему довелось перейти в жизнь вечную.

Каким же образом имена кодировались в датах, а даты — в именах?

Одна и та же информация могла передаваться с различной степенью пространности. В качестве иллюстрации, так сказать, минималистического варианта приведем запись, относящуюся к близкому родственнику Дмитрия Ивановича, уже появлявшемуся в предыдущей главе Григорию Васильевичу Годунову (ум. 1597). В Кормовой книге ярославского Спасского монастыря его предписывалось поминать следующим образом:

Того же дни [28 сентября] кормъ кормити по Григорьѣ Васильевич Годунов, во иноцѣхъ Христофорѣ [Вахрамеев, 1896: 19].

28 сентября церковь отмечает память св. Харитона Исповедника. Хорошо известно, что Харитон и было крестильным именем Григория Васильевича[100]. Обратим внимание, что в этой записи, как и во множестве ей подобных, это крестильное имя не названо напрямую, как не названо и имя святого — и то, и другое как бы воплощено в самом указании даты поминального корма[101].

На какие же даты полагалось поминать Стефаниду Андреевну Годунову? И прижизненная, и посмертная записи совершенно единодушны в этом отношении: в записи прижизненной указано 9 ноября, тогда как в записи посмертной — 9 же ноября и 31 июля, день ее кончины. Напомним, что Стефанида стала монахиней Новодевичьего монастыря с именем Александра, поэтому свидетельство из Вкладной книги этой обители для нас представляет особенную ценность:

9 [ноября] Святых мученик Анисифора и Порфириа Память иноке схимнице Александре Дмитрееве жене Годунове, вкладу дано 100 рублев, да 70 рублев колокол да пятеры ризы [Павлов-Сильванский, 1985: 173 [л. 106]];

31 [июля] Предпразднество происхождению честнаго и животворящего креста господня и святаго праведнаго Евдокима Преставление инокине схимнице Александре Дмитриеве жене Годунова, вкладу 100 рублев. Да по ней же колокол 70 рублев, ризы, да стихарь, да крест золот с камением и с мощми 50 рублев, да другие ризы да стихарь [Ibid.: 206 [л. 387]][102].

Не менее важна и информация, содержащаяся во Вкладной книге костромского Ипатьевского монастыря. Здесь мы обнаруживаем имя Стефанида и все ту же дату — 9 ноября. Замечательно, что речь в ней идет о заздравном корме, и составлена она до пострига Годуновой, в ту пору, когда ее муж был жив (в 1589 г.):

…прислалъ Димитрєй Ивановичь с своими людми с Томиломъ Твєритиновым ; сто рꙋблевъ денг҃ъ. и тѣ дєнг҃и пошли. Во оградꙋ. А за тꙋ дачу, В ыпацкомъ мнс҄трѣ молити Бг҃а о здравїи. О Димитрїи, о Стеѳанидѣ, да два корма заздравныхъ кормить єжєгодъ Безпереводно. Первой кормъ, ѡктѧб҄рѧ въ кs҃ <26> ден на памѧть ста҃ го великомчн҃ика Димитрїѧ Сєлꙋнскагѡ. А дрꙋгой кормъ на Стеѳанидїнꙋ памѧть ноѧбрѧ въ ѳ҃ <9> дєнь [Книга вкладная…, 1728: л. 10об.] (ср.: Исаева, 2006: 263).

Какой же святой совершается празднование в этот день?

В русских месяцесловах под 9 ноября мы не увидим ни св. Стефаниды, ни кого-либо из святых с именем Александра, но зато в качестве основного празднования этого дня в подавляющем числе православных церковных календарей того времени присутствует память преподобной Матроны Цареградской.

Разумеется, такое совпадение дат заздравного и поминального вкладов, записанных в совершенно разных монастырских источниках и в совершенно разное время, не может быть случайным. В свете общей картины употребления имен Матрона и Стефанида этому нельзя найти иного объяснения кроме того, что перед нами два мирских христианских имени одного и того же лица — Матроной она была наречена в честь св. Матроны Цареградской (9 ноября), а Стефанидой — в честь мученицы Стефаниды Дамасской (11 ноября), причем вероятнее всего имя Матрона было получено ею при крещении.

Помимо всего прочего, имеющиеся в нашем распоряжении документы задают совершенно ясные хронологические рамки брака Дмитрия Ивановича Годунова. Согласно Вкладной книге Ипатьевского монастыря, в 1589 г., т. е. так скоро, как только возможно после смерти Агриппины (случившейся, как мы помним, в 1588 г.), Дмитрий Иванович уже женат на Стефаниде, а согласно царской жалованной грамоте 1621 г., через полтора десятка лет после смерти мужа, Стефанида все еще распоряжается его наследством. В 1628 г. она жива и дает вклад в Колязин монастырь под именем старицы Александры, и лишь около 1631/1632 г. ее владения переходят Матвею Годунову. Таким образом, для обладательницы имени Матрона в матримониальной жизни Годунова не остается решительно никакого места, если только ею не была сама Стефанида Андреевна.

Внешние, наглядные проявления благочестия в семье Дмитрия Ивановича как нельзя лучше вписываются в русскую традицию почитания тезоименитых святых. Так, в частности, когда бы ни появилось изображение преподобной Матроны рядом с изображением Димитрия Солунского в годуновских вкладах (на пелене, на окладе Евангелия), совершенно очевидно, что здесь манифестируется почитание патронального святого по крестильному имени как одноименного Дмитрия Ивановича, так и двуименной Стефаниды Андреевны. Встает на место и