Книга Тайны любви - Анн-Мари Вильфранш

— Тогда ты должен признать, что предал доверие давнего друга. Не говоря уж о том, что Пьер-Луи тебе родня! Тебе не стыдно?

— Нисколько, радость моя, — спокойно ответил он, при этом его пальцы резвились во влажном углублении.

— А если он узнает, что ты обманул его, заставив меня уступить твоим желаниям, как ты будешь оправдываться?

— Разве я заставляю тебя, Мадлен? — прошептал он, касаясь губами ее уха. — Ты любишь такого рода принуждение так же сильно, как и я. Если бы я мог, то заставлял бы тебя уступать каждое утро, и каждый полдень, и каждый вечер, и каждую ночь.

Арман приготовился играть с Мадлен до тех пор, пока она не перейдет черту и не окажется целиком во власти страсти, если иначе невозможно уговорить ее отдаться. Но, как часто бывает между мужчиной и женщиной, давно состоящими в любовных отношениях, от Армана не потребовалось столь грандиозных усилий.

— Хорошо, пойдем, — пробормотала она, — мы можем лечь на диван.

— Нам не нужен диван, давай останемся здесь — у окна.

— Но… так нельзя! — возразила Мадлен. Она угадала его тайный замысел и была потрясена. — Мы не можем здесь, Пьер-Луи наблюдает за нами!

— Ты только что сказала, что тебе все равно, видит он нас или нет, — напомнил Арман.

— Но тогда было совсем другое дело! Ты всего лишь трогал меня, мы не переступали границ, — ответила она, демонстрируя очаровательное, а иногда весьма раздражающее, отсутствие логики, часто свойственное хорошеньким женщинам.

— Пьер-Луи не наблюдает за нами. — Уловка Мадлен рассмешила Армана. — Наблюдаешь ты, а это совсем не одно и то же.

И не дав возможности продолжить бесполезный спор, к которому, он знал, не следовало относиться серьезно, Арман сбросил широкий пеньюар с плеч любовницы. Шурша, тот упал на пол между ними, и Арман ощутил тепло гладкого тела под тонким, как паутина, шифоном ночной рубашки.

— Но это невозможно! — воскликнула Мадлен. — Такое случается только во сне, а не на самом деле.

Арман положил руки на ее бедра и несколько изменил положение ее тела, так чтобы поза соответствовала его намерениям. Она подчинилась легко и без возражений, как будто сотни раз проделывала такое раньше, хотя Арман был уверен, как был бы уверен любой на его месте, что Пьер-Луи никогда не бывал настолько изобретательным, ублажая свою жену. И тем не менее, словно повинуясь некоему врожденному женскому инстинкту, она наклонилась вперед, приподняв обнаженные ягодицы.

Комната освещалась лишь отблесками уличных фонарей, проникавшими сквозь шторы, но и этого света было достаточно, чтобы Арман разглядел расставленные ноги в прелестных голубых атласных туфлях, крепко упершиеся в пол в полуметре от стены, и сложенные руки, ухватившиеся за подоконник в поисках опоры. Мадлен нагнула голову и прижалась щекой к тыльным сторонам ладоней — она казалась воплощением покорности. Однако она не забыла позаботиться о том, чтобы ей по-прежнему видна была улица в узкую щель, проделанную между стеной и занавеской.

— Невозможные вещи гораздо чаще происходят в действительности, чем в снах, — сказал Арман; его разбирало любопытство. — Ты часто видишь эротические сны?

— О, да, — ответила она, часто и прерывисто дыша.

— А я в них бываю? Тебе снится, как мы с тобой занимаемся .всякими приятными вещами?

— Я вижу, тебя задело за живое, — сказала Мадлен.

— Ты расскажешь мне об этих снах? — спросил он взволнованно, его рука, скользнув вниз по обнаженной спине, ласкала раздвоенный холмик, приблизившийся к нему, благодаря новой позе Мадлен. — Если ты сейчас вспомнила о них, они должны быть безумно интересны. Я горю желанием послушать!

— Не сейчас, — проговорила она, — не сейчас, Арман.

— Но когда-нибудь расскажешь? — настаивал он.

— Может быть… — прошептала она, но похоже было, что ей не очень хотелось делиться с ним интимными подробностями сновидений.

Арман прекратил допытываться, сейчас важнее было другое — наступал самый ответственный момент. Он расстегнул пояс брюк, и они гармошкой сложились вокруг лодыжек, затем, поддерживая рукой воздушную ночную рубашку, собранную вокруг талии Мадлен, он направил на нее вздыбленное орудие страсти. Он не мог сдержать дрожь когда раздвигал бедра, устремляясь в ее маленький дворец.

— Ах, ты!.. — воскликнула она, задыхаясь когда ключ оказался надежно вставленным в замочек. — Ты можешь думать о чем-нибудь другом, когда мы вместе?

— Потом — да, — выдохнул он, проникая глубже.

— Ох, ты разорвешь меня этой здоровенной штуковиной! — вскричала она.

Полностью погрузившись в теплую глубину ее тела, Арман сбросил пиджак и задрал рубашку на груди ради упоительного прикосновения голым животом к спине любовницы.

— Сумасшествие! — простонала Мадлен. Была она права или преувеличивала, то, что они делали, доставляло обоим огромное наслаждение. Арман улавливал в ее голосе быстро нараставшее возбуждение, когда она невольно повторяла его имя, а нетерпеливые движения тела как бы подталкивали его к решительным действиям. Обняв ее обеими руками, он сжал мягкие маленькие гранаты под ночной рубашкой и играл с ними. Теперь, когда все было сделано как следует, он присоединился к ее движениям.

— Пьер-Луи все еще глазеет на окно? — спросил Арман, касаясь губами ее шеи.

— Не знаю… — ответила она со вздохом, — наверное… Он, должно быть, удивляется, что мы можем делать столько времени.

— Он молит Бога, чтобы я оказался достаточно красноречивым и добился твоего согласия вернуться домой сегодня же, — сказал Арман. — Он надеется, что ты позволишь ему проделать с тобой то, что я делаю сейчас. Впрочем, ты прекрасно знаешь, зачем он ждет тебя.

— Тогда он может ждать хоть всю ночь! — воскликнула она сердито, ее движения стали резче, приближая взрыв Армана и окончательное посрамление мужа.

— О Мадлен, — прошептал Арман, — это так великолепно, я не в силах больше сдерживаться!

— Отлично! — вскричала она, убыстряя движения. — Сделай это немедленно, я требую!

Природа взяла свое, и желание Мадлен было исполнено почти мгновенно. Арман проник еще глубже, так что у нее невольно вырвался короткий удивленный вопль, его руки яростно терзали ее грудь, и эликсир страсти выплеснулся в дрожащий живот.

— Да, вот так! — вскричала Мадлен, пожирая безумным взглядом стоявшее на улице такси. — Еще, Арман, еще!

Его мощный прорыв в мгновение ока привел ее в критическое состояние. Ее била сильная дрожь, она стонала и кричала. Упоение победой было столь велико, что она едва не лишилась чувств. Она бы упала, если бы Арман, заметив, что она теряет равновесие, не поддержал ее. Он крепко обхватил ее вокруг талии и держал на весу, не в силах оторваться. Судороги утоленной страсти сотрясали ее тело, медленно затухая. Колени подогнулись, и она повисла на руках Армана. Она больше не держалась за подоконник, но лоб был все еще прижат к стеклу.