Книга Писатели за карточным столом - Дмитрий Станиславович Лесной

карты, и вести игру не иначе, как в пределах этой суммы.

Вот, например, я в начале года откладываю тысяч двадцать, — и это моя армия, которую я так уж и обрекаю на гибель. Начинаю я играть, — допустим, что несчастно, проигрываю я тысячу, другую, третью, — я остаюсь спокоен, потому что деньги я проигрываю не из своего бюджета, а как бы какие-то посторонние. Положим, что играю я в штосс, вижу — в штосс мне не везёт. Тогда я бросаю его, принимаюсь за ландскнехт. Играю в него — неделю, месяц. Если и в ландскнехт не везёт, принимаюсь за макао, за пикет, за мушку. И поверьте, что, перебравши таким образом три-четыре игры, я непременно натыкаюсь на такую, в которой мне так начинает везти, что я в два-три присеста не только возвращаю всё проигранное в предыдущие игры, но и выигрываю ещё столько же. Напавши таким образом на счастливую игру, я уж и держусь её до тех пор, пока мне в ней везёт.

А чуть счастье отвернётся, я бросаю её и опять начинаю искать своей полосы в других играх. И я не знаю уж, что за чертовщина, фатум какой или случайность, но верьте моему опыту, что в каждый данный момент существуют для вас две игры: одна безумно счастливая, другая — напротив того. Вся мудрость в картах в том и заключается, чтобы уметь уловить первую и вовремя воздержаться от последней. Если же вы будете упорствовать в несчастной игре и добиваться в ней поворота счастья, — пропащее дело!..»

Скабичевский констатирует также, что «в сутолоке столичной жизни он (Некрасов) редко брался за перо. Не до того ему было в это время среди обедов, ужинов, карточных турниров, литературных чтений и хлопот об издании журнала».

В воспоминаниях Ипполита Панаева (1822–1901), двоюродного брата И. И. Панаева, есть совершенно народническое (в то же время вульгарно-христианское) оправдание игры Некрасова в карты: «Много почитаемых и уважаемых людей играют в карты, и это не мешает им быть почитаемыми и именитыми в обществе. Клевета не касается их имени. По крайней мере, деньги, выигранные Некрасовым у людей, которым ничего не стоило проиграть, были употребляемы уже гораздо лучше, чем деньги, выигранные другими. На деньги Некрасова много поддерживалось неимущих людей, много развилось талантов, много бедняков сделалось людьми».

Настоящий эпитафией Некрасову могут служить слова, вписанные А. С. Сувориным в «Недельные очерки и картинки» (1878):

«Большой практик он был, — говорят о нём, — и стихи иногда хорошие писал, и в карты играл отлично. У него всё это вместе. (Передаю это в более мягкой форме, чем говорилось о нём иногда)».

В XX в. официальное литературоведение не мытьём, так катаньем старалось оправдать «картёж» Некрасова, тем более что, как пишет В. Т. Шаламов в «Четвёртой Вологде»: «Стихи отец не то, что презирал — некрасовский уровень считал наивысшим. Некрасов — кумир русской провинции, и в этом отношении отец не отличался от вкусов русской интеллигенции того времени». Шаламов добавляет: «…но Некрасов ведь поэт-прозаик, лишённый многого, что было у Пушкина». Оставляя в стороне вопрос о том, что, быть может, по выражению Тургенева, в стихах Некрасова «поэзия не ночевала», приходится отметить, что едва ли не вся постнекрасовская русская поэзия, в первую очередь лирика Александра Блока, хоть разок, да «переночевала» в Некрасове.

Для истории же русских карточных игр XIX в. Некрасов — одна из ключевых фигур; к тому же Некрасов был одним из немногих писателей, у которых игра и творчество проникали друг в друга, обогащались и обогащали потомков, и в ряду русских писателей-картёжников ему принадлежит одно из самых первых, одно из самых почётных мест.

Очерк написан Евгением Витковским специально для книги Дмитрия Лесного «Русский преферанс». В Приложении «Литературные произведения» приводятся «Преферанс и Солнце» и «Одно из тысячи средств нажить огромное состояние».

Толстой, Лев Николаевич

(1828–1910) граф, великий русский писатель. Известно, что Лев Толстой в годы своей юности часто играл в карты и много проигрывал. Вероятно, страсть к азартной игре досталась ему по наследству. Отец Льва Николаевича, Николай Ильич, изображён довольно близко к действительности в «Детстве» и «Отрочестве» в лице отца Николиньки; в «Войне и Мире» — в лице Николая Ростова. Вот что сообщает об увлечении отца и сына картами Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона:

В чине подполковника павлоградского гусарского полка Николай Ильич принимал участие в войне 1812 г. и после заключения мира вышел в отставку. Весело проведя молодость, Ник. Ильич проиграл огромные деньги и совершенно расстроил свои дела. Страсть к игре перешла и к сыну, который, уже будучи известным писателем, азартно играл и должен был в начале 60-х годов ускоренно продать Каткову «Казаков», чтобы расквитаться с проигрышем. Остатки этой страсти и теперь ещё видны в том чрезвычайном увлечении, с которым Н. И. отдаётся лаун-тенису. Чтобы привести свои расстроенные дела в порядок, Николай Ильич, как и Николай Ростов, женился на некрасивой и уже не очень молодой княжне Волконской. Брак, тем не менее, был счастливый. У них было четыре сына: Николай, Сергей, Дмитрий и Лев и дочь Мария.

В 1849 году Толстой проиграл дворянину Орлову 1200 рублей и попросил брата Сергея продать часть леса, чтобы расплатиться. Восьмого декабря 1850 года Толстой проиграл 4000 рублей В. И. Огарёву, сыну друга отца Толстого, своему соседу по поместью, восьмого июля 1851 года проиграл 850 рублей в долг офицеру Кнорингу, в 1852 году им было проиграно 750 рублей, из них 500 в долг. Об этом последнем проигрыше Толстой писал в письме Т. А. Ергольской (от 6.01.1852 года):

Летом в Старом Юрте все офицеры только и делали, что играли и довольно крупно. Живя в лагере, нельзя не встречаться постоянно, и я часто присутствовал при игре, но, как меня ни уговаривали принять в ней участие, я не поддавался и крепко выдержал целый месяц. Но вот в один прекрасный день я шутя поставил пустяшную ставку и проиграл, ещё поставил и опять проиграл; мне не везло, страсть к игре всколыхнулась, и в два дня я спустил все свои деньги и то, что мне дал Николенька (около 250 р. сер.), а сверх того ещё 500 р. сер., на которые я дал вексель со сроком уплаты в январе 1852 года.

Нужно вам сказать, что недалеко от лагеря есть аул, где живут чеченцы. Один юноша (чеченец) Садо приезжал в лагерь и играл. Он не умел ни считать, ни