Книга Сарыкамыш. Пуля для императора - Рафаэль Миргалиевич Тимошев

верхом, оба молчали. Было темно. Даже трудно было понять, каким образом Яшка видит дорогу в пелене бьющего в лицо снега.

Под стать погоде и настроение. Обоих угнетали найденные у капитана улики да инцидент с ординарцем Волчанова. У Листка было что спросить у сотника по этому поводу, но ему необходимо было сосредоточиться на предстоящих докладах Воробанову и Драценко, и потому ротмистр молчал. Оржанский же знал, что разговора не избежать, но начинать самому не хотелось. Разговор этот неминуемо затронет его отношения с сестрой милосердия, чего он сейчас менее всего желал. А мысль о ней разрывала ему сердце… Боже! Какое коварство, какое женское вероломство! Встречаться с ним, сотником Оржанским, подавать надежды на чистую любовь и одновременно иметь порочную связь с другим мужчиной, да еще неизвестно как далеко зашедшую! И с кем? С этим мрачным картежником Волчановым, с этим гнусным изменником! А он чувствовал, он предполагал… Нет, он убьет его! Убьет, попадись капитан ему на глаза, убьет несмотря ни на что, даже если это сулит каторгу! Но Наташа… Это невыносимо! Как она могла? Он скажет ей все в глаза! Он проклянет ее, растопчет в своем сердце, навеки забудет!..

Только подъезжая к штабу, ротмистр мрачно процедил:

— Что с пограничником?

— Да ничего! — зло отозвался сотник. — Чист, как штоф! Задержали армянина одного, допрашивать поручик толком не допрашивал — отмахнулся на начальство — о сведениях его, соответственно, ничего не знает, орденов не имеет. А то, что самолично отвез задержанного в комендатуру, так это, думаю, по дурости.

Больше вопросов Листок не задавал.

В штабе он сначала разыскал Драценко. Коротко — поскольку агент явно определился — доложил о результатах поездки Оржанского на вокзал и беседы Рослякова с татарином, и более подробно — об обыске на квартире капитана Волчанова, умолчав, однако, дурацкий инцидент Оржанского с ординарцем. Потом, в установленном порядке, передал обнаруженные улики преступной деятельности шпиона — чемодан с купюрами да портсигар с ампулами.

— Таким образом, господин подполковник, есть полное основание подозревать капитана Волчанова в государственной измене и заводить дело по соответствующей статье, — завершил он доклад.

— К протоколам обыска и допроса ординарца присовокупите и протоколы допросов помощника и дневальных, дежуривших с Волчановым, — заметил Драценко. — Протоколы возьмете у своего начальника, штабс-капитана Авилова. Он сейчас подойдет.

Подполковник помолчал.

— Странно, однако, что "опытный разведчик", как его описывал перебежчик, почти открыто держал у себя деньги и яды… Но в целом — молодцы! Теперь ясно, что Волчанов изменник. Остается сыскать подлеца! Поиски организованы, но пока результатов нет. Утром подъедут с Тифлиса представители губернского жандармского управления и охранного отделения — в десять совещание у генерала Воробанова. Вам быть обязательно!

— Мне сейчас докладывать генералу?

— Доложу сам. А пока… Нам сейчас необходимо знать об изменнике все — с кем общался, когда и как стал агентом, какое было задание… Особенно круг общения — возможно, кто-то его укрывает здесь, в Сарыкамыше. Займитесь пока этим. А ваш портсигар с ампулами мы отправим на экспертизу — для верности!

На этом разговор их завершился. Еще полчаса ушло на получение недостающих протоколов допросов и непродолжительную беседу с Авиловым, и ротмистр вышел к поджидавшему его у штаба сотнику.

И вновь двуколка Яшки покатила их вместе, теперь уже под гору, в сторону "конторы". Но и теперь они тягостно молчали в темноте, каждый по своей причине — Оржанский все ждал, когда начнёт начальник, Листок же не знал, как начать, чтобы не сорваться…

Наконец, Оржанский не выдержал.

— Ты вот что, Алексей Николаевич! — начал он сердито. — Не тяни кобылу за хвост, и без того на душе муторно… Хочешь — спрашивай! И про капитана, и про сестру госпитальную.

— Ну, говори, коль начал! — гаркнул в ответ Листок.

— А вы, господин ротмистр, меня не понукайте! Резался я с ним в карты — так что в том за беда? Кто ж знал, что этот гад шпионом окажется? А про Наталью Ивановну… А про их шашни… Я, черт бы их всех побрал, и сам только что от этого сучьего сына ординарца узнал. Знал бы раньше — убил подлеца! Подозревать подозревал, что-то не так было с ней в последнее время, но, ей-богу, не знал! Сегодня хотел переговорить, договорился на семь, и заезжал — был грех! — в госпиталь, так ее на месте не оказалось. Тут и вы еще со своим совещанием! А что вспылил на нижний чин, так за то уж извиняйте — нервы не выдержали…

И тут ротмистра прорвало — схватил сотника за отворот бурки, притянул к себе да заорал так, что даже Яшка, с испуга натянув вожжи, резко замедлил бег лошадки:

— Дундук!! На кой ляд мне твои девки?!

И уже Яшке:

— Гони, чего встал, болван!

И, подтянув обалдевшего сотника еще ближе, уже вполголоса процедил прямо в лицо:

— Ты хоть понимаешь, что ты — офицер контрразведывательного отделения — якшался не с кем-нибудь, а с германским агентом?! Думаешь, случайно он с тобой в карты резался? Дудки! Ты видел его тыщи? Так ведь они ж для таких придурков, как ты, предназначались! Ты кумекаешь своими куриными мозгами, что я должен теперь провести расследование? Ты же в кругу его связей! И подружка твоя в придачу. Может, и не гуляла с ним вовсе, а сотрудничала! Ты когда не застал ее в госпитале? Да в то же самое время, как Волчанов исчез! Может, сейчас она прячет его у себя? Ты хоть об этом подумал? А я тебя предупреждал: вляпаешься — руки не подам!

Он резко оттолкнул сотника:

— Приедем в "контору" — изложишь все на бумаге! И рапорт на стол об оставлении должности!

Оржанский отвалился на спинку сиденья. Больше он не произнес ни слова.

* * *

Дверь в "контору" отворил Росляков, высунувшийся из темного проема точно привидение. Ротмистр с порога спустил на него собак:

— Чего в темени сидишь — ступить не знаешь куда? Домовой, что ли? Включай электричество, черт бы тебя побрал!

— Виноват, Алексей Николаевич, к дверям торопился! Сейчас включу… С бумагами сидел.

Послышался щелчок выключателя, и коридор осветился тусклым светом.

— Лампу ввинтить не можете… — проталкивая ключ в замочную скважину кабинета, проворчал Листок. — Яшке скажите, чтоб заменил вторую, горелую! "Петрович" здесь?

— Здесь, у меня сидит, вас дожидается.

— Ко мне его! — сердито бросил Листок и с грохотом закрыл за собой дверь.

Росляков удивленно посмотрел на вошедшего следом сотника и мотнул головой в сторону кабинета — что это с ним?

Оржанский только скривил рожу и