Книга Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 - Саша Токсик

Поцелуй был лишним. Я трезво оценивал свой статус в кругу людей, у которых даже твоя марка сигарет имеет значение.

Даже тогда я не хотел поднимать скандала, хотя шанс, что Ирина действительно окажется легкомысленной блондинкой, был ниже, чем выпадение зеро на рулетке.

Мой трюк с тараканом давал ту самую малейшую возможность. Конечно же, я сделал всё нарочно, и первым делом подменил стаканы. Если бы с нами обоими ничего не произошло, я бы сделал всё возможное, чтобы на следующее проснуться у Ирины в гостях. Даже взрослые мальчики верят в чудеса.

— Сюда, сюда бежи! — кричит мне Анжела.

Сегодня у неё не восьмой вагон, а двенадцатый, но своим зорким проводниковским взглядом она угадывает меня в толпе. Хочется верить, что она радуется мне, а не коньяку. Ко второй поездке мы уже на "ты". Страшно представить, что будет дальше при такой скорости развития отношений.

Проводница величественной грудью загораживает вход в тамбур. Она ловко сортирует пассажиров и провожающих, тех, кто вышел покурить и размять усталые ноги, и тех, кто запихивает тяжёлые чемоданы, отдыхающих, командировочных с саквояжами, тощих студентов, приехавших к родне, отъедаться, запоздалых дембелей, грузинов с корзинами роз, туристов с рюкзаками и палатками, галдящих как воробьи школьников и прочего путешествующего советского люда.

— Алик, иди скорее! — машет рукой она, между делом, отбиваясь от активных попыток одного из грузин познакомится поближе — где моё купе, помнишь?

— Сылён студэнт! — один из горцев, ничуть не расстроившись, показывает мне за спиной большой палец.

— А я заявление подала… — делится со мной Анжела.

— В ЗАГС или на развод? — уточняю.

Поезд разгоняется и несёт меня домой. За окном пролетают берёзовые рощи. Закатное солнце, то выныривает из за деревьев, то снова скрывается. Золотые лучи вспыхивают искрами и гаснут, рассыпаясь по кронам.

— На развод, — удивляется моей непонятливости Анжела, — мой то и смотался сразу. Приезжаю, а квартира пустая. Даже лампочки выкрутил скотина.

— А второй, который в Адлере? — становится любопытно мне.

— Да, как в воду канул, — хмурит красивые брови проводница, — как узнал, что я через месяц свободная буду, в командировку укатил. Вот и что мне теперь делать, а? Готовить для кого? Ты кушай… кушай…

На столике передо мной разложена еда. И не какое-нибудь жалкое сало с варёными яйцами, а блюда основательные: тушёные в майонезе куриные бёдра, печёночный паштет, жареные в сухарях куски крупной рыбины, скорее всего, карпа, фаршированные перцы…

Голодный с утра. Уминаю всё до чего могу дотянутся. Анжела, положив подбородок на ладони, смотрит на меня с умилением.

Где-то внутри мне становится неловко. Было у неё два мужа, а теперь благодаря моим советам — ни одного. И я ещё в результате плоды пожинаю. Чувство неловкости притупляется с каждым съеденным куском.

Пока я ем, Анжела тактично молчит, чтобы не отвлекать. Пользуюсь этим. Жуя, пытаюсь уложить мысли во что-то стройное.

Два года назад в газете "Вперёд" работал фотографом Дима Плотвичкин. После него это место оставалось вакантным вплоть до моего появления. В то же самое время редакционный фотоаппарат всплывает в одной из комиссионок.

Мой предшественник выпивает в одной компании с Ивахнюком, которого в ту пору считают главным. Значит, это что-нибудь? Не обязательно. Может быть просто на одном материале вместе оказались. С кем я только не выпивал в свою прежнюю бытность. Это как трубку мира выкурить, без совместной пьянки навсегда останешься чужаком.

Так что этот факт может быть пустышкой, а, может, свидетельствовать о некоторой степени доверия между фотографом и исполняющим обязанности главного редактора. С простыми подчинёнными начальство старается не пить. Субординация рушится.

Тем более что пропажу фотооборудования пытался замять товарищ Комаров, приятель Ивахнюка. Получается хлипкая, ненадёжная, но уже цепочка. И в основании — фотограф Дима.

Я бы с ним с большим удовольствием поговорил. Мой новый знакомый Мишаня видел его давно, но в нашей профессии люди редко пропадают бесследно.

Слишком уж жизнь фотографа отличается от остальных. Большинство, подсев на эту иглу, уже не способны заниматься чем-то ещё. Разве что под страхом голодной смерти. И то, как только угроза отступает, руки сами тянутся к камере.

Сначала обзвонить другие районки… потом областное издательство … что ещё?.. выставки… фотоателье… завтра и начну… или послезавтра…

— Алик! — Анжела трясёт меня за плечо, — Берёзов. Подъезжаем.

Оказывается, я уже не меньше часа сплю. Выхожу на перрон с некоторым облегчением. После взглядов Анжелы я начинаю бояться, не увезёт ли она с собой в Гомель. Должен ведь кто-то есть всё, что она наготовит.

Ноги сами тянут домой, но я решительно поворачиваю к Женьке. Во-первых, половина денег, которыми я так отчаянно рисковал сегодня, принадлежат ему. Во-вторых, на завтра запланировано знакомство прогрессивного студенчества с местными достопримечательности. Я хочу, чтобы всё прошло на высшем уровне.

Глава 8

Шизгара!!! Ё бейби, ШИЗГАРА! — орёт кассетник.

Записанный на забугорной плёнке звук кажется громче и сочнее. Самообман, конечно. Но приятный, радующий сознание. Бессмертный хит Шокинг Блю разносится над тихой Берёзовкой, пугая лягушек и стрекоз.

Надя выходит из воды. На ней яркий красный купальник в мелкий белый горох. Он более закрытый, чем я привык видеть, но прекрасно подчёркивает юное спортивное тело. На загорелых плечах и животике собираются крошечные капли. Они вспыхивают в свете солнца как бриллианты.

Ам Ё Винус, Ам Ё файер!

Девушка и правда похожа на Афродиту. Как будто само это утро, солнечный свет и прозрачная речная вода породили её только что на моих глазах.

Кажется, я всё-таки романтик.

— Ты горишь как серебряное пламя, богиня любви и красоты. Венера твоё имя, — подпеваю я.

— Ну, хватит тебе! — краснеет Надя.

— Я ничего, — улыбаюсь ей, — это песня.

Девушка подхватывает полотенце и начинает сушить волосы. В этот момент она выглядит трогательной и беззащитной.

— Ты так хорошо знаешь английский?

Мой взгляд смущает её больше слов, и она старается перевести тему на что-то нейтральное.

— Ещё испанский, — протягиваю ей стакан, — Вива ла револьюсьон!

Надя стукается своим коктейлем о мой и садится рядом. Мы смотрим на реку. Она невзначай касается меня плечом и отпивает коктейль.

— Идеально, — говорит она, — я прошлом году с родителями в Варне была, на Золотых песках. Даже там не было так идеально.

Ещё с утра были все шансы, что у нас вообще ничего