Книга Любовь с уведомлением - Алина Аркади

с Космосом своей решительностью и падением босса.

Я: Вчера поставила на место своего несносного босса. Была уверена, что уволит, ущемлённый моими словами. Но нет. Затих и стал доброжелательнее. Почему?

Kosmos35: Потому что люди, как правило, испытывают прочность наших личных границ возможностью дозволенного. Ждут, когда ты скажешь «стоп», а если молчишь, значит, имеют немое разрешение идти дальше. Молчание равно подтверждению, что ничего плохого человек не делает. Поэтому и реакция присутствует только в том случае, когда мы прямо говорим «хватит». Вот твой босс из той же серии. Вчера ты «сказала» хватит, нарисовала красную линию, за которую зайти не разрешишь. Говорил же тебе – поговори, но ты позволяла относиться к себе пренебрежительно.

Я: Была уверена, что он меня уволит…

Kosmos35: Точно нет! Увольнение – показатель того, что ты его задела, затронула нечто такое, что он являть миру не желает. Поэтому вообще вряд ли станет разговаривать на эту тему. Да, его поведение изменится, но мужчина сделает вид, что ничего не произошло.

Я: Странно… Неужели просто нельзя сказать: «Я был не прав»?

Kosmos35: Нет, конечно. Во-первых, он босс. Во-вторых, мужчина. А нам, мужчинам, очень сложно признаваться в своих ошибках. Женщины гибче, способны подстраиваться, отступать, если выигрыш обойдётся им дороже, чем доказанная правота. Мальчики же до победного гнут свою линию, часто не задумываясь, что на выходе их ждёт полный ноль. Это касается всего, но зачастую применяется в личных отношениях, либо рабочих. Как у тебя.

Я: То есть не стоит возвращаться к этой теме?

Kosmos35: Ни в коем случае! Осадила, успокоился, работаете дальше. Полезешь в бутылку и точно лишишься работы.

Я: Поняла. Спасибо)) Видимо, я зря себя накручиваю и жду, что босс захочет выяснить отношения.

Kosmos35: Не будет он ничего выяснять, поверь мне. Главное, не зазнавайся, с победным видом показывая ему, что ты одержала победу. Всё, как обычно – спокойно и размеренно.

Я: Мне кажется, он на этой волне решил на несколько дней покинуть город. Но это мне только на руку, потому как в пятницу я могу уйти раньше и полететь домой.

Kosmos35: Ещё вчера ты не планировала.

Я: Наша с тобой встреча сорвалась, а начальства в пятницу не будет – это прекрасная возможность полететь домой на выходные.

Kosmos35: Согласен. И мне будет спокойнее.

Не совсем понимаю смысл сообщения, поэтому решаю уточнить у мужчины.

Я: Спокойнее?

Kosmos35: Да, а то вдруг в моё отсутствие ты согласишься пойти на встречу с кем-то более решительным и менее занятым)

Улыбающийся смайлик в конце выглядит как натянутая, неестественная эмоция. Он ревнует? Или же мои откровения по поводу нескольких очных встреч посеяли сомнения и Космос опасается, что может быть не единственным, с кем я веду переписку? Достаю телефон, не обращая внимания на камеру, открываю приложение и делаю скрин экрана со списком чатов, в котором значится только мой сетевой мужчина. Отправляю ему без дополнительных комментариев.

Kosmos35: Это было лишним.

Опять сделала что-то не то? Импульсивная Даша… Тут же приходит ещё одно сообщение.

Kosmos35: Но мне стало спокойнее.

Скупо и сдержанно, но на моём лице расцветает улыбка, потому что это именно то, чего он ждал. В свою очередь, я не спрашиваю, ограничивается ли его список общения лишь мной, но чувствую, что всё внимание мужчины перетянула на себя примерно около месяца назад, когда мы впервые заговорили о встрече. Всё же хочется верить, что твоё является исключительно твоим без соперников. К тому же я так привыкла к наличию постоянного собеседника, не стань его в моей жизни, эта ниша останется пустующей. Приятно, когда есть тот, кто нуждается в тебе в той же мере, что и ты, ожидая сообщения, приятных пожеланий «доброго утра», «спокойной ночи» и простого человеческого вопроса «как твои дела». Только в нашем случае интерес обусловлен тонкой привязанностью, которая имеет все шансы перерасти в нечто значительное и серьёзное.

Захожу на сайт и бронирую билеты боссу, затем покупаю себе. Вечером позвоню маме и обрадую, потому что она уже несколько раз спрашивала, есть ли у меня совесть и собираюсь ли я эту самую совесть привезти хотя бы на два дня домой.

Иду к боссу, чтобы оповестить о выполнении задания.

– Илья Андреевич, ваши билеты. Рейс в девятнадцать тридцать, место в бизнес-классе. В воскресенье в восемнадцать десять.

Вересов окидывает меня пронзительным взглядом и как, мне кажется, желает что-то сказать, но сдерживается.

– Я могу идти?

– Да. Спасибо, Дарья Анатольевна.

– Всегда к вашим услугам, – произношу отчего-то именно эту фразу, мысленно ликуя.

Он сказал «спасибо»! Вересов поблагодарил впервые за четыре месяца ту, что за человека не считал. Причём сделал это действительно искренне, без издёвок и омерзительной ухмылочки. И почему я не взорвалась раньше, изо дня в день равнодушно глотая едкие выпады? Часто я скептически отношусь к советам Дианы, не слишком доверяя психологам, но вчерашний момент дал явное понимание – хамы нуждаются в дрессировке.

Глава 9

Илья

Прилетел в Москву вчера, отправился в квартиру и засел в ней, словно сыч, не показывая носа на улицу. Даже мать обманул, сказав, что прилечу лишь в субботу после обеда, появляюсь сразу в ресторане к назначенному времени.

В первый год «ссылки» в Питере практически каждый день сражался с желанием послать всё к херам и вернуться к привычному распорядку, друзьям, активной ночной жизни и постоянной смене женщин в моей постели. Но слово, которое дал отцу, прочно держало мою задницу в кресле руководителя филиала. Идеальный Влад всегда разительно выделялся на моём фоне, став ответственным и подающим большие надежды сыном. А я так – младшее чадо, которому всегда дозволялось больше: игрушки лучше, праздники помпезнее, машины дороже.

В какой-то момент отец стал смотреть на меня сквозь пальцы, равнодушно взмахивая рукой со скрытым подтекстом «да что с тебя взять, развлекайся». Задело. Неприятно царапнуло внутри, и неизвестно откуда вырвалось желание стать лучше, серьёзнее, откинув привычные развлечения, влиться в дело отца, встать на одну ступень с братом. Поэтому, когда Влад отправился развивать новый филиал, сам вызвался переместиться в Питер. Отец воспринял мою просьбу с опаской. Думал долго. Очень. Но, в конце концов, дал согласие.

Первые месяцы Влад частенько наведывался в питерский офис, ссылаясь на дела, но я-то понимал: присматривает, контролирует, скорее всего, по просьбе родителя, который не до конца поверил. Но через год «контрольные проверки» прекратились, что означало – папа успокоился и принял меня в дело. Результаты работы оказались лучше,