Книга Хозяйка кофейни - Никола Марш

— За следующим поворотом, — он махнул рукой, явно довольный тем, что она сменила тему.

— То есть это место… — и Кэмрин замерла, задохнулась, сраженная открывшимся видом.

— Не так уж плохо, а?

— Невероятно, прекрасно, восхитительно!

Кэмрин провела детство и юность в засушливом, пыльном месте, в Радужном Ручье, потом уехала в огромный, залитый огнями Мельбурн, где океан был лишь деталью городского пейзажа. Мечты об океане не посещали ее, скорее, она просто не думала об этом. И сейчас она была потрясена открывшейся перспективой.

Глубокий индиго океана, белые барашки волн, набегающие на чистый нетронутый песок, мелькающий иногда в волнах хвост дельфина, и над всем этим безграничное ярко-синее небо. Картина была грандиозна, ошеломляла величием, не могла не потрясать.

Остановив машину, Блейн повернулся к ней:

— Это еще не сюрприз.

— Это — не сюрприз?

— Нет. Он за следующим поворотом.

— Ты просто дразнишь, — но взгляд Кэмрин говорил, что он может дразнить ее сколько угодно.

Они вновь поехали, а Кэмрин не унималась:

— Большие мальчики не могут обходиться без больших игрушек?

— Разве ты не знаешь? Мы никогда не взрослеем.

Это правда, но отчасти. Конечно, у него масса игрушек для больших мальчиков, включая этот роскошный красно-белый автомобиль с хромированным бампером. Но во всем остальном, в том, что действительно важно в жизни, Блейн сильный, способный, взрослый мужчина, который не боится мысленно возвращаться к прошлому, ясно и четко объяснять, почему он поступил так, как поступил.

От него требовалась огромная смелость, чтобы прийти к ней в кофейню в тот первый день, с готовностью открыть ей душу, не зная, как она будет реагировать, что станет делать. Хотя, возможно, он понимал, даже знал, как Кэмрин будет реагировать, потому что она всегда была его девушкой, с той первой минуты, когда он улыбнулся ей в далекий солнечный день шесть лет назад…

— Как тебе это? — Блейн, в очередной раз круто повернув, показал рукой в другую сторону от океана.

Кэмрин с трудом верила своим глазам. Слева была величественная, спокойная своей силой океанская мощь, а справа, куда указывал ее муж, располагался совсем другой мир — группа прекрасных домов. Дома и контрастировали с миром океанской стихии, как создание человеческих рук рядом с природной силой, и гармонировали с местом, чудесно вписываясь в эту дикую красоту.

— Тут чьи-то дома, — только и сказала девушка, наслаждаясь чистыми четкими линиям этих строений.

— Один из них я хочу показать тебе поближе.

Кэмрин не совсем понимала, зачем он привез ее смотреть какие-то дома.

— Ты строил все это? Так это и есть сюрприз? Хочешь показать свою работу?

— Вроде того, — он улыбнулся, и тут же появились эти замечательные черточки в уголках глаз, которые она с таким восторгом целовала этой ночью.

Взявшись за руки, они направились к дому, на который указал Блейн.

Это был не просто дом. Это был самый изысканный, изящный, совершенный дом из всех, какие она когда-либо видела.

Этот дом, который Кэмрин впервые видела, она хорошо знала, знала в подробностях, знала давно. Этот дом она рисовала в своем воображении много-много лет…

— Не могу поверить, — слабо выдохнула Кэмрин.

Увиденное озадачило, сбило с толку, ошеломило. Она пыталась понять, что и как произошло и что все это значит.

Это был дом ее мечты, идеальный, недосягаемый. Он снился ей, она воображала, что они с Блейном будут жить в таком доме. Однажды она поделилась с ним своими мечтами, описывала все очень подробно. Это было давно, когда они только поженились. А сейчас он привел ее к точной копии той мечты, воплощенной в реальность. Ее мечты об их доме…

— Ты построил его?

— Да, — он широко улыбнулся, — с небольшой помощью нескольких водопроводчиков, электриков, столяров и плотников. Так тебе нравится дом?

— Нравится ли? Не то слово!

Она открыла калитку и вошла, тщательно вытирая у входа свои кожаные сапожки.

— Я не предупредил тебя, что за городом лучше носить не городскую обувь.

— Я же в душе деревенская девушка.

— Хочешь посмотреть внутри?

— А хозяин не будет возражать?

Двустворчатая входная дверь была выполнена из толстого стекла с морозным рисунком. Снаружи, как ни старайся, не увидишь, что внутри.

— А почему бы тебе не спросить хозяина?

Он взял ее руку, но она уже поняла ответ.

— Это твое?

— Наше.

Блейн обнял плечи Кэмрин.

— Я начал это строительство, как только разыскал тебя. Хотел доказать тебе, как много ты для меня значишь, как сильно я верю в наше общее будущее.

— Значит, ты помнил? — Она почувствовала, что слезы наполняют ее глаза.

— Дом твоей мечты для нас? Да. Всегда помнил.

Он промокнул ее слезы, сначала большими пальцами, потом губами, приговаривая:

— Разве я мог забыть? Разве я мог забыть хоть что-нибудь, связанное с тобой, если ты единственная для меня на этом свете? Всегда была и всегда будешь.

— Перестань, — бормотала она, пряча лицо на его груди. Ее сердце так переполнялось любовью — казалось, оно не выдержит, разорвется.

— Что перестать? Любить тебя? Нет, никогда.

— И я тебя люблю, очень, — говорила Кэмрин, одновременно плача и смеясь.

— Пойдем. Я все тебе покажу, — Блейн улыбался улыбкой человека, который только что выиграл самый большой, самый невероятный приз в лотерее.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кэмрин летала по дому, и ее ноги будто не касались пола. Блейн крепко обнимал ее за талию, и от этого объятья ей было тепло, уютно и спокойно. Он говорил о своих — об их — планах на будущее. Большее счастье для нее вряд ли возможно.

Все было чудесно, пока они не пришли в главную спальню дома. В этот момент ее мечты и надежды рухнули. Несмотря на горькое чувство, Кэмрин даже подумала об этом в высокопарно-романтическом стиле: мечты унеслись в открытое окно вместе с океанским бризом…

— А для чего этот укромный уголок? — Ответ она уже знала, но непременно хотела услышать его.

Видно было; что планирование и устройство дома было максимально ориентировано и приспособлено к семейной жизни: комнаты для семейных игр, в которых можно устраивать суматоху, поднимать шум, несколько гостевых спален и вот этот уютный уголок возле основной спальни, у которого могло быть одно-единственное назначение. Импровизированная детская для совсем еще маленького ребенка, для крохи — непосредственно в спальне родителей.