Книга Дзержинский на фронтах Гражданской - Андрей Александрович Плеханов

меры в тот период не соответствовало жестким объективным условиям Гражданской войны, интервенции и послевоенного периода.

13 января 1920 г. Политбюро ЦК РКП(б), заслушав предложение Дзержинского напечатать от имени ВЧК приказ о прекращении с 1 февраля всеми местными ЧК применения высшей меры наказания и о передаче всех дел, по которым могло бы грозить такое наказание, в ревтрибунал, постановило: «Предложение принять с тем, чтобы приостановка расстрела была тем же приказом распространена и на ВЧК». Для подготовки такого приказа была избрана комиссия в составе Ф.Э. Дзержинского, Л.Б. Каменева и Л.Д. Троцкого[101].

Через четыре дня ВЦИК за подписями В.И. Ленина, Ф.Э. Дзержинского и А.С. Енукидзе постановил: «Отменить применение высшей меры наказания (расстрела) как по приговорам Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее местных органов, так и по приговорам городских, губернских, а также и Верховного при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете трибуналов». Здесь же было подчеркнуто, что «только возобновление Антантой попыток, путем вооруженного вмешательства или материальной поддержки мятежных царских генералов, вновь нарушить устойчивое положение Советской власти и мирный труд рабочих и крестьян по устроению социалистического хозяйства может вынудить возвращение к методам террора, и, таким образом, отныне ответственность за возможное в будущем возвращение Советской власти к жестокому методу красного террора ложится целиком и исключительно на правительства и правительствующие классы стран Антанты и дружественных ей русских помещиков и капиталистов»[102]. Но данная мера осталась в прифронтовых районах.

Телеграммой Дзержинского 28 января 1920 г. прифронтовые ЧК извещены о том, что «во всей полосе, подчиненной фронтам, за губчека и гражданскими трибуналами по постановлению Президиума ВЦИК сохраняется право непосредственной расправы, т.е. расстрела за преступления, упомянутые в постановлении ВЦИК от 22 июня 19 года»[103].

Расстрел продолжали применять внесудебные тройки при губЧК. О том, как они «работали», свидетельствуют многие документы. Так, 13 января 1920 г. на заседании внесудебной тройки в составе Ф.Э. Дзержинского, В.А. Аванесова и Я.Х. Петерса по докладу Я.С. Агранова, А.Х. Артузова, К.И. Ландера, В.Р. Менжинского и И.П. Павлуновского решена судьба 77 человек. Приговорены к расстрелу – 58, направлены в концлагерь до конца Гражданской войны – 14, освобождены – 2 человека, в отношении 3 человек постановлено провести доследование[104].

В феврале 1920 г. Президиум ВЦИКа еще раз подтвердил не только право расстрела, данное прифронтовым ЧК, но и предоставил такое право военных трибуналов революционным тройкам, Дзержинский телеграфировал в Ташкент Г.И. Бокию, что отмена высшей меры наказания на Туркестан не распространяется[105].

Объясняя применение расстрела в годы Гражданской войны, Дзержинский в ответном слове на приветствие делегатов IV Всероссийской конференции ЧК 6 февраля 1920 г. по случаю награждения его орденом Красного Знамени говорил: «И точно так же, как раньше мы со спокойной совестью убивали врагов, потому, что иначе их было нельзя победить, точно так же мы теперь должны приять за другие методы, с такой же энергией и таким же чистым сердцем»[106].

19 февраля 1920 г. СНК принял постановление о расширении полномочий ВЧК: «Лиц, обвиняемых в вооруженных грабежах, разбойных нападениях и в налетах, предавать суду революционного трибунала». ВЧК и трибуналу по взаимному соглашению было предоставлено право учреждать военные трибуналы в местностях, опасных в отношении бандитизма. Было предложено губчека и губвоенкомам «все дела о лицах, обвиняемых в вооруженных грабежах, в разбойных нападениях, налетах и восстаниях против Советской власти в местностях, лежащих вне фронтовой полосы, передавать к слушанию и вынесению приговоров в Реввоентрибунал ВОХР; там же, где их не было, по представлению губЧК создавать специальные военные трибуналы только для слушания дела; трибуналы состоят из председателя и двух членов – двух от губчека и одного – от военного комиссара»[107].

В то же время в целях борьбы с нарушителями трудовой дисциплины и с «паразитическими элементами населения», в случае, если дознанием не установлено достаточных данных для направления дел по ним в порядке уголовного преследования, за ВЧК и губернскими ЧК сохранялось право заключения таких лиц «в лагерь принудительных работ на срок не свыше пяти лет». Следовательно, ЧК могли без доказательств, минуя судебные органы, проводить репрессивную политику.

Дзержинский разъяснил особым отделам фронтов и армий, что на территории фронта, помимо военных трибуналов, коллегиям губЧК и гражданским трибуналам предоставлены права полевых ревтрибуналов, т.е. право расстрела. Для получения такого права особому отделу необходимо образовать коллегию из трех лиц при особотделе во главе с его начальником, которая представляется на утверждение Президиума ВЧК через Особотдел ВЧК. Применение расстрела единичным решением начособотдела ни в коем случае не допускается; точное соблюдение данного порядка возлагается на «строжайшую ответственность начальника особотдела»[108].

В связи с опубликованием основного положения о трибуналах в газете «Известия ВЦИК» от 27 марта 1920 г. 17 апреля 1920 г. председатель ВЧК предложил всем губЧК выделить из состава коллегии и представить на утверждение губисполкома одного сотрудника для постоянной работы в губтрибунале. Он должен быть в курсе всех проходящих через коллегию законченных следствием дел. При рассмотрении всякого законченного следствием дела в коллегии губЧК последний мог давать ему в дальнейшем рекомендацию, как общее правило, либо направлять в народный суд или в трибунал – в порядке подсудности, либо в порядке административного разрешения – заключение виновных в лагеря принудительных работ.

При решении вопроса о направлении дела в трибунал или в народный суд чекисты должны были иметь в виду, что основным положением для проходящих через ЧК дел установлен один признак: насколько крупным представляется данной коллегии то или иное спекулятивное или иное должностное преступление, так как дела контрреволюционные или поступки должностных лиц, дискредитирующие власть, отнесены к ведению трибуналов, а не народных судов. «Коренным отличием трибунального суда от суда общего, – подчеркнул Дзержинский, – должны быть (а этому новый закон дает трибуналам полную возможность): быстрота, суровость, подсудимый имеет минимум прав, и его интересы сознательно приносятся законом в жертву интересам целого». Чекисты должны руководствоваться при определении важности дела исключительно признаками: размер сделки, на какие именно товары, по степени их необходимости для Советской республики, заключена сделка и как была совершена сделка – были ли отягчающие обстоятельства: подкуп, подлог, многократность аналогичных предыдущим сделок, совершенных тем же лицом, товары, происходящие из советских складов, и, наконец, наличность ряда данной местности…». Далее он отмечал, что «мы живем в эпоху, когда классовая борьба буржуазии и преступного мира против нас не приняла еще таких форм, когда всякое преступление мы можем карать только путем судебного воздействия или когда всякое преступление настолько дает возможность точно себя определить,