Книга Сердце двушки - Дмитрий Емец

– Нет! – отрезает Митяй. – Я жалею, что вообще это седло сделал! Руки бы мне оторвать! Дала нам двушка пегов – вот и будем нырять на пегах!

– Но почему?! – стонет Мокша. – Через болото нырять трудно! Межмирье, потом тоннель, потом летишь еще кучу времени. А тут совсем просто! Раз – и сразу в Межгрядье! Каких бы закладок мы отсюда ни принесли! Может, и за Вторую гряду смогли бы нырять!

Сказав это, Мокша осекается. Лицо Митяя делается упрямым. Таким Мокша редко когда его видел.

– Нет, – повторяет Митяй. – Нет значит нет. И все. Окончен разговор.

– Ну почему? Скажи: по-че-му? – чуть не плачет Мокша.

– А без почему! Просто нельзя! Раз двушка не разрешила – значит, точка! Один раз взяли уже… яблоко…

Мокшу такой ответ не устраивает. Ему мучительно хочется оказаться на спине у крылатого змея. Он даже представил, какое сделает себе седло. Узкое, полулежачее, сильно накрененное вперед. Другое для змея не подойдет. А он, Мокша, будет носиться туда-сюда и проносить в наш мир закладки – не те, за которыми посылают, а те, что действительно нужны нашему миру, чтобы он стал мудрее, добрее.

– Так это ведь не яблоко! Это совсем другое! – молит Мокша.

– Перестань! – обрывает его Митяй. – Только что чудо тебе показали, дыру, которую ты сделал, заштопали – а у тебя радости никакой! Тебя за Вторую гряду пусти – так ты и там… Эй, Мокша, чего с тобой? Ты меня слышишь? – Митяй замолкает. Пристально всматривается в Мокшу. Лицо его из сурового становится сопереживающим. – Слушай, да ты совсем сварился, а еще назад добираться!.. Фаддей, Кика! Берем кожи! Пора возвращаться!

Обратный путь Мокша запоминает плохо. Он куда-то ползет, мычит, размахивает руками. Его поддерживают под руки, тащат. Потом вдруг становится прохладно и свежо. Его окунают в озеро. Он жадно глотает воду, до тех пор глотает, пока не начинает казаться, что в животе у него перекатывается холодный тяжелый шар. Наконец Мокшу дотаскивают до пега и привязывают к седлу.

Мокша вяло лежит на шее у Стрелы, слишком слабый, чтобы что-то хотеть и чему-то удивляться. Перед глазами у него крылатый змей. Глупо! Все очень глупо! К чему лететь через тоннель, когда существуют крылатые змеи?!

Глава седьмая. Грибница

В сущности, все, что делает каждый без исключения человек – и не только человек, а лягушка, цветок, птица, зверь, вообще все живое, – это кричит: «Я здесь! Я существую! Любите меня хоть кто-нибудь!»

ВВР (внутренние воображалки Рины)

Гай растопил камин и стоял у огня, подбрасывая поленья. Подкармливаемый огонь поначалу вел себя как трусливая собачка – пугался, затихал и отбегал от каждого нового полена в сторону, но вскоре раздухарился и только покрякивал, проглатывая дрова.

– Значит, серые скрученные штуки, похожие на канаты, – это просто гриб с двушки? – спросил Белдо.

– Грибница! – уточнил Гай. – Отдельный гриб для грибницы – это тьфу. Вы вообще представляете себе размеры грибниц, Лев? Опенок темный, например. Размер грибницы – шестьсот гектаров, вес – десятки тонн, возраст – до десяти тысяч лет. А эта грибница с двушки! В толще земли она похожа на огромную дорогу, сплетенную из толстых канатов.

– Дорога, ведущая на двушку! – произнес Белдо мечтательно.

Гай дернул головой так резко, что один глаз замешкался на щеке.

– Да, – сказал он. – Грибница обладает достаточной плотностью, чтобы пронизывать границы миров. И, да – в разрывы подтекает болото. На двушке подтеки пожираются слизнями и плесенью. А вот у нас нет ни того ни другого…

– Получается, что грибница растет через болото! – сказал Белдо.

Гай дернул острым плечом:

– Какой ужас! И что сделает болото грибу с двушки? Будет соблазнять его видениями?

– И вы всегда знали, что грибница тянется через болото на двушку? – спросила Лиана.

– Всегда – понятие растяжимое. Да, я догадывался, что она может тянуться на двушку. Но эта дорога не усеяна лепестками роз. Или я должен был продираться сквозь толщу вязких гранитов, дальше плыть через задохнувшийся мир и барабанить лбом в стенку двушки? Нет уж – дамы, вперед!

Лиана прикусила язычок.

– Несколько веков я почти не вспоминал про свою старую землянку, – продолжал Гай. – Но как-то снова оказался в этих краях. Днем мне показалось, что все в порядке, даже трава опять выросла, но ночью я заметил алое свечение. Холм то опускался, то поднимался. Земля дышала. Сияние пробивалось из множества трещин. Они опоясывали холм, и я не сомневался, что скоро он провалится. Вскоре мы построили здесь укрепление, а потом постоянно его перестраивали, но уже тогда было понятно, что это пластырь на вечно сочащейся ране.

– Это да. Долбим тоннели, да только грибница во все стороны тянется, не уследишь, – посетовал Секач. – Конечно, латку можно ставить прямо на латку, но только в том случае, если первой латке есть к чему прицепиться! А здесь мы штопаем пакет леской, а она вырывает куски пакета.

Гай протянул руки к огню:

– Благодарю вас, Лев! Вы очень ясно обрисовали проблему! Я думаю, что нам следует позволить холму провалиться.

Лев Секач недоверчиво уставился на Гая. Его массивный подбородок подался вперед.

– Я все эти годы тут служил. Долбил шахту за шахтой. Если оторвать заплатку – все, мы эльбов уже не остановим! – с усилием, точно пальцем вдавливал в стену гвоздь, произнес он.

– А вы что думаете, Дионисий? – Гай повернулся к главе магического форта.

Дионисий Тигранович зачмокал губками:

– Ну… э-э… эльбы, безусловно, наши друзья. Они нас опекают, но если мы отдадим им наш мир… Если богатая бабушка перепишет внукам наследство слишком рано… не возникнет ли… э-э… ситуации… – Последние слова Белдо проговорил едва слышно, сопроводив их виноватой улыбочкой.

– Ясно, Дионисий! Одним словом, вы сомневаетесь! А вы, Лиана? Ваше мнение? – Глаза Гая сузились, зато рот растянулся и напоминал щель почтового ящика.

– Согласна с предыдущим оратором. Когда нефтяные скважины захвачены, за нефть обычно перестают платить. Максимум дают холерные одеяла, просроченные консервы или что-нибудь в этом духе, – кратко ответила Лиана.

– Ответ, достойный главы финансового форта! – одобрил Гай. – Что ж… Вас я выслушал! А теперь мое мнение. Если заплатку отодрать, болото, конечно, хлынет к нам. Но зашевелятся и драконы, штопающие миры.

– И залатают дыру? – недоверчиво спросил Белдо и тотчас, чтобы Гай не обиделся, сделал извиняющееся движение шейкой.

– Все живые существа созданы двушкой для чего-то определенного! Не тогда, когда ими руководят обычные инстинкты, заставляющие делить корм или ссориться из-за самок, а когда они охвачены единым порывом! Когда они слышат единый призывающий звук, все здоровые души откликаются на него! Даже у людей так бывает, когда они, жертвуя собой, идут в атаку или охвачены состраданием. Вторую гряду сравнивают с ангелом с огненным мечом, который преграждает путь в райский сад! А мы сразу окажемся у него за спиной!