Книга С Новым годом, с новым счастьем! - Кэтти Уильямс

– Я вовсе не читала лекции, – пылко возразила Кэтрин. Руки ее упали по бокам, а пальцы сжались в кулаки.

– В твоей жизни было хоть что-то захватывающее с тех пор, как ты уехала из Лондона? – мягко поинтересовался он.

Сейчас он стоял так близко, что она буквально физически ощущала исходящие от него волны неуемной энергии. Тревожное чувство. Ей казалось, что она скалолаз, поднявшийся на вершину, где воздух разрежен и дышится с трудом.

– Захватывающие ощущения можно получить не только в ночных клубах, шикарных ресторанах и поездках за границу, – защищаясь, пробормотала она.

– Так расскажи мне, где их еще можно получить. Умираю от любопытства.

– Ничего подобного. – Она сделала глубокий вдох и посмотрела ему прямо в глаза. – Ты умираешь от желания сделать из меня и из моей теперешней работы посмешище. Я знаю, что не похожа на ту женщину, с которой ты познакомился в Лондоне шесть лет назад, Доминик Дюваль. Я знаю, что моя жизнь такому, как ты, кажется, наверное, серой и скучной, но хочешь верь, хочешь нет, а я люблю эту жизнь.

– Как получилось, что ты стала учительствовать? – с любопытством спросил он, не сводя с нее пронизывающего, испытующего взгляда. – Тебя Дэвид уговорил?

– Никто не может уговорить меня заниматься тем, чем я не хочу. Ты что, думаешь, у меня собственной головы на плечах нет?

– Влюбленные женщины зачастую бывают легковерными.

Она сама не понимала; каким образом разговор принял подобный оборот, но в душе у нее напряжение медленно, но верно сменялось тревогой. Все эти вопросы, тихие, но настойчивые, преследовали, подозревала она, единственную цель – выудить у нее, почему, ну почему она его бросила.

Прошлое не исчезает полностью. Оно лишь прячется, на время, но обстоятельства запросто могут вытащить его на свет Божий.

Неужели сейчас произошло именно это? Неужели он в свое время выбросил ее из головы лишь затем, чтобы теперь, когда их пути снова пересеклись, упорно пытаться найти смысл в том, что долгие годы казалось бессмысленным?

Она его не интересует. Он это сам признал. Он жить не может без опьяняющего возбуждения. Оно ему нужно как воздух. Как в профессиональной, так и в личной жизни. Он женился на Франсуазе потому, что она давала ему этот восторг возбуждения, и, даже несмотря на неудачный брак, его всегда будет тянуть только к женщинам такого типа. Он и на нее-то обратил внимание исключительно потому, что в тот период своей жизни, когда она ходила по острию ножа, когда ее питала энергия отчаяния, все в ней его возбуждало.

– Легковерные женщины, – спокойно ответила она, – всегда легковерны, независимо от того, влюблены они или нет. Я не отношусь к таким женщинам.

– Тебя послушать, так это добродетель, – с едва уловимым презрением сказал он, – но жизнь размеренную и нудную сложно назвать добродетелью. Дэвид тебя возбуждает? – Он задал вопрос таким естественным тоном, как будто спрашивал, который час.

Глаза ее округлились от изумления. Попятившись от него, она уперлась спиной в перила.

– Ты, должно быть, шутишь, если думаешь, что я отвечу на подобный вопрос.

– А почему бы и нет? Единственная причина не отвечать – страх, а единственная причина для страха – отрицательный ответ.

Он глухо хохотнул, как будто ситуация его веселила, а потом выбросил вперед руки и опустил их на перила по обе стороны от нее.

– Ответ мне, разумеется, и так известен, – лениво проговорил он. – Он тебя ни капельки не возбуждает. Не так уж сложно понять язык тела. Любовники выдают себя, не произнося вслух ни слова. Бедняжка Дэвид. Может, он и привлекает тебя как потенциальный муж, раз других кандидатов нет, но физически не привлекает нисколько, верно?

– Зачем ты меня спрашиваешь? Тебе же заранее известны все ответы – так ты, во всяком случае, утверждаешь.

– В последние шесть лет был ли в твоей жизни хоть кто-нибудь, Кэтрин? Ты закрутила со мной интрижку, а потом сбежала обратно к любимому. Из этого ничего не вышло. Может быть, потому ты и решила погрузиться с головой в работу и делать вид, что совершенно счастлива?

Горечь по-прежнему переполняла его. Под маской железного хладнокровия и циничного веселья скрывалась все та же горечь. Неважно, что больше он ее не хочет и вообще ничего к ней не испытывает, – горечь не ушла, она пронизывала его насквозь черной нитью.

Все это промелькнуло перед ней во внезапной вспышке озарения.

– Прекрати свои попытки разложить меня по полочкам, – огрызнулась она. – Я понимаю, ты хочешь, чтобы я ударилась в слезы и призналась, что вся моя жизнь была длинной чередой скорбных, печальных дней! Так вот, ничего подобного! Ты и представить себе не можешь, какое удовлетворение приносит мне моя работа, когда я учу детей, наблюдаю за их ростом, сею зерна любознательности в их душах. Можешь сколько угодно веселиться, считая эти радости второсортными, но ты будешь не прав.

– В жизни есть и другие – интересные вещи, помимо сеяния зерен в детских душах, не так ли? Когда приходит ночь и дети далеко – чем ты тогда утешаешься?

– Могу задать тот же вопрос тебе. Когда ты покидаешь свой кабинет, сбрасываешь костюм всесильного магната – чем ты утешаешься тогда?

Она сама поражалась, что находит силы так логично спорить с ним. Казалось, мысли и чувства действуют заодно, заставляя ее высказывать такие вещи, которые она, подумав как следует, оставила бы при себе. Она привыкла хранить свои мысли при себе, но что-то в этом человеке разжигало в ней желание открыться, швырнуть ему все, что накопилось в ней.

Наверное, его ослиное упрямство, злость, глупая гордость. Все то, чего в ней давно уже не было.

– У меня были женщины, – пожал он в ответ плечами, не отводя взгляда от ее лица. У нее было чувство, как будто ее рассматривают под микроскопом.

– Весьма полезно, – отозвалась она сладчайшим, полным сарказма голоском, и наградой ей были его искривившиеся от такого ее тона губы.

– Согласен. Уж куда полезнее, я бы сказал, чем испытывать необходимость пожертвовать собою, причем неважно ради кого.

Он опять намекал на Дэвида, и она окатила его таким ледяным взглядом, что он расхохотался, отстранившись от нее и скрестив руки на груди.

– Вот так взгляд! – оценил он. – Неужели я обидел тебя?

У нее уже заболела спина оттого, что она изо всех сил упиралась в перила, стараясь отодвинуться от него как можно дальше. Она неловко шевельнулась.

– Нет, конечно! – Она бросила на него еще один взгляд, отчего он засмеялся громче. – Я просто счастлива, что доставила радость хозяину поместья!

И с этими словами она начала спускаться по лестнице, спиной ощущая, что он следует за ней, не переставая ухмыляться.

Они подошли к выходу из кухни в то самое мгновение, когда Джек резко затормозила свой джип и вынула из него пятилетнюю пассажирку.