Книга Магистерий. Черный Петер - Анастасия Воскресенская

— Зачем деньги?

— «Зачем»! — передразнила женщина, скорчив гримасу. — «Зачем», он спрашивает! Доктору, чтоб ему пусто было. Не пойдет, сволочь старая, без денег! В долг, скотина, не ходит! Слушай, — она снова умоляюще вскинулась, — может, все-таки поищешь? Может, заначка у тебя где-нибудь припрятана? Может, вещица какая дорогая есть, доктору под залог отдадим, а с получки я выкуплю… а? А? Ты ж не пьешь, чистенький, семьи нет, на что деньги тратишь? Есть же у тебя!

— Нету. Ограбили сегодня в подворотне.

— Ох, что за невезуха такая… почему именно сегодня!

— А что с вашей… Веткой? Заболела?

— Заболела, — то ли подтвердила, то ли опять передразнила женщина, — кровотечение у нее. Все из-за вашего брата, чтоб вам всем черти в аду яйца отъели!

Она зло полоснула Лео взглядом, как будто он был виноват во всех бедах, отлипла от косяка и, сгорбившись, выволоклась прочь.

Лео остановился в дверях, слушая шаркающие шаги на лестнице.

— Постойте! — крикнул он, — а Скорая помощь? Надо обратиться в Скорую помощь!

— Они только на несчастные случаи выезжают, — донеслось через пролет, — не знаешь, что ли? Совсем блаженный!

Лео не знал.

Он постоял еще немного и стал спускаться вниз. Парой этажей ниже соседка опять застучала в чью-то дверь, выкрикивая мольбы плачущим голосом.

Можно попробовать остановить кровотечение, избытка на это должно хватить. Это же не магическое воздействие… то есть, магическое, но Лео не обещал, что не станет использовать избыточный канденций, да и кто такое может обещать? Вряд ли тут, в этом доме, установлено много детекторов, если все сделать серией мелких воздействий, то никакой детектор не почует… а обещание… ну Лео не обещал же совсем-совсем не применять магию. Он обещал по мере сил не применять.

Дверь в помещение сразу под квартирой Лео была приоткрыта, на лестницу падал тусклый свет. Внутри суетились две одинаковые старухи в замызганных халатах. В углу, невидимый среди тесно стоящей мебели, скулил ребенок, всюду были разбросаны мокрые кровавые тряпки, на полу у кровати стоял таз с красной водой.

Лео наконец разглядел за спинами старух скорчившуюся на постели фигурку. Серая разреженная аура, темный столб пустоты вертикально вверх… Нет. Избытка тут не хватит. И серии мелких воздействий не хватит.

Тут требуется очень серьезное воздействие, тут требуется вливание и преобразование канденция, такое, что во всем Сиреневом квартале детекторы взвоют. Тут такая потеря крови, что…

… или что там у простецов — срочное переливание крови от доноров? Девушку нужно немедленно хватать и везти в больницу. Тех нескольких купюр, что забрали в подворотне, наверняка хватило бы сунуть санитарам из Скорой, если наврать им, что тут несчастный случай произошел. Но денег нет. Нет денег! Лео впервые оказался совсем без ресурса, и ощущение это было таким, будто под ногами прогнулся и заколебался пол. Хотелось замахать руками и упасть на четвереньки.

Он отшагнул назад. В спину больно ткнули:

— Что приперся? Посмотреть пришел, да? Любопытно, как баба кровищей заливается? Цирк себе нашел! А ну, катись!..

— Извините, — пробормотал Лео, обходя маленькую женщину в халате. Она смотрела с ненавистью и отчаянием, — извините…

— Пшел вон, ублюдок!

Лео выскочил на лестницу, взбежал наверх, захлопнул дверь и запер ее. Прислонился спиной. Не надо было выходить. Не надо было открывать вообще. Постучала бы и ушла.

Проклятая удача.

Проклятые детекторы.

Проклятые простецы!

* * *

На следующее утро Лео попался в когти директору Фоули. Тот по милости инквизитора оказался без собственного кабинета и, невзирая на выходной, бродил по школе, прихрамывая, тяжело опираясь на трость, приматываясь ко всем и каждому, и напоминал льва рыкающего, которого выставил из логова кто-то более грозный, к примеру, мантикор.

Ясное дело, он мог бы временно занять какой-нибудь из пустующих кабинетов, но Лео показалось — директор боится, что тогда его собственный к нему уже не вернется. По этой самой причине Фоули вчера поприсутствовал сначала на уроке литературы, потом навел ужас внеплановой проверкой в мастерских, а увидев в коридоре скромного преподавателя истории, устремился к нему с кровожадным «вас-то мне и надо, господин Грис!»

Обиднее всего, что утро — наверное чтобы уравновесить кошмарную ночь — выдалось просто прекрасным: серые тучи рассеялись, выглянуло солнце, и город казался почти красивым. Залитые неярким, ноябрьским, но все-таки радостным светом подмокшие черепичные крыши стали карминовыми, а в отделанных потрескавшейся штукатуркой стенах домов проявился оттенок охры. Трамвайные рельсы и стекла в окнах блестели, а небо сделалось блекло-голубым. Казалось, даже слегка потеплело. И вот, пожалуйста вам — хорошая погода в свою очередь уравновесилась ужасным настроением начальства.

— Очень хочу с вами пообщаться, господин Грис, — возвестил директор, потрясая пачкой зажатых в кулаке тетрадок.

— Прямо здесь? — с покорной обреченностью спросил Лео.

— Идемте в кабинет истории.

В кабинете Фоули уселся за учительский стол и швырнул тетрадки на зеленое сукно.

— Как вы полагаете, господин Грис, где вы работаете? — начал он не предвещающим ничего хорошего голосом.

— В школе второй ступени имени преподобного Иньиго Лопеса.

— Да-а? А судя по этим работам, мне кажется, что вы полагаете себя где-нибудь на кафедре Королевского университета. Или там во дворе Оксфорда верхом на бочке. Нет? Может я ошибаюсь?

— Да что я сделал такого, господин Фоули! Объясните, прошу!

— Ну давайте посмотрим! — директор наугад вытащил одну из тетрадок. — Так, что тут нас… Дефо Габриил, первая младшая группа. Тема сочинения: «Малефики и вред, который они приносят обществу». И что же нам пишет этот достойный юноша?

Фоули откашлялся, приблизил тетрадку к глазам и издевательски прочел:

— «Не все малефики хотели людям вредить. Перед войной Константин Дагда Гиллеан, малефик и ученый-артефактор, подал прошение Каролевскому Университету, чтоб основать кафидру для настоящих людей и малефиков тоже. И туда принимали кого ни попадя, чтоб все учились».

Директор испепелил Лео взглядом и продолжил:

— «Дагда Гиллеан учил чтоб малефики и люди совместно работали и чтоб везде был мир. А еще он переписывался с учеными Ольбиона и они тоже его слушали. Знаком же его кафидры была литучая рыба, потому что она живет в двух средах, в воде и в воздухе».

— Но, позвольте, — начал Лео. — Это же правда! Перед войной Дагда читал публичные лекции в Королевском университете и целый курс успел выпустить, перед тем как его убили.

— Какое отношение какой-то там выскочка имеет к теме сочинения, утвержденной министерством образования, а?