Книга Псевдо - Виктор Крейг

Кто-то что-то отмечает.

Шумная компания неритмично дергается под громкие попсовые песни, смеется и выпивает. По беззаботным, веселым лицам проносятся круги и овалы всевозможных цветов от световых пушек. Хаос из звуков, света и движения пропадает из поля зрения, становится все тише и, наконец, больше не слышен.

– Пошли на поле… – Инга говорит с грустью, ее глаза полны усталости.

– Мокро там. Дождь минут сорок назад закончился. Пройтись можем и по набережной.

– Я высушу, – девушка открывает дверь и выходит. Берцы, что у нее на ногах, погружаются на пару сантиметров в лужу, но им абсолютно плевать на воду. Они не пропускают ни капли.

– Высушишь? – Арн тоже покидает машину. – Еще что-нибудь сможешь?

– Нет, – вздыхает Инга, – силы пока хватит на всякую мелочь.

– Она возвращается. Это уже хорошо.

– Не так быстро как хотелось бы…

* * *

Не доходя до «Вечного огня», они сворачивают с основной дорожки и неспешно идут по мокрой, недавно подстриженной траве. Вода мгновенно просачивается сквозь кроссовки Арна, которые теперь издают чавканье при каждом его шаге. Мужчине это не мешает.

– Вот здесь, – Инга садится на корточки и прикладывает ладонь к земле, приминая травинки. Делает долгий, глубокий вдох, затем такой же долгий выход и замирает. Ее узкие до этого момента зрачки за долю секунды расширяются, заполняя собой радужку, и, кажется, черный цвет вот-вот перекинется на белки глаз…

Порыв прохладного ветра касается кожи Инги, вызывая волну мурашек.

– Ну же… – шепчет девушка.

Из-под ее ладони пробиваются тонкие струйки дыма, а влага с травинок вокруг начинает испаряться. Капля за каплей, с едва различимым шипением.

Спустя полминуты, Инга выпрямляется и оценивает результат. Зрачки сужаются.

– Сойдет, – недовольно говорит она.

– Немного перестаралась, – Арн с улыбкой смотрит на черный отпечаток ладони на земле.

* * *

Тучи на удивление быстро разошлись, предоставив взору ясное, но уже не темное небо – «Белые ночи» в самом разгаре. Хоть солнце относительно недавно зашло, ему совсем скоро предстоит взойти вновь. Летом оно не знает покоя.

Инга лежит в высушенном ей круге на спине и мечтательно разглядывает немногочисленные мерцающие звезды, свет которых проделал далекий путь в сотни миллионов лет, чтобы на Земле отразиться в глазах совершенно чужого на этой планете существа.

В глазах же Арна отражается только оранжевая лампочка ближайшего фонаря и огонек от сгорающего табака в сигарете. Он выпускает перед собой три фиолетовых кольца дыма, с прищуром следя за ними: их диаметр растет, скорость полета снижается и в итоге они растворяются в воздухе, словно никогда не существовали.

Новая затяжка – новые три кольца.

– Мда… Со вкусом инжира они не угадали. Редкостная дрянь, – Арн морщится и тушит сигарету о подошву кроссовка. Мужчина сидит на траве рядом с Ингой.

– Зачем ты их вообще куришь?

– Хрен его знает… А зачем люди курят? Нам-то не вредят ни обычные, ни эти…

– Ага. Вдруг все-таки Побочным станешь? – девушка скрещивает руки на груди. – И что прикажешь делать? Я твою задницу не буду на себе тащить.

– Будешь, – усмехается Арн. – Всегда тащишь.

– Конечно. Ты же всегда лезешь куда не стоит…

Неподалеку от них, за рядами высоких кустов с густой темно-зеленой листвой, кто-то умело играет на гитаре незнакомую, но приятную мелодию. Иногда ее разбавляют тихие женские смешки и треск-пшик очередной открытой банки газировки. Или пива.

Небо светлеет все быстрее и вытесняет звезды.

– Но в итоге мы оба здесь, – мужчина ложится на спину и подкладывает под голову руку.

– Мы здесь не по твоей вине. Каждый сам в ответе за свое решение. Тем более, другого выхода у нас не было… – Инга закидывает одну ногу на другую.

– Надо найти Хёрда и остальных. Не думаю, что через два дня с нами кто-нибудь выйдет на связь.

– И как ты их собрался искать?

– Не я, а ты. По моим рунам, – Арн обеими руками хлопает себя по ребрам.

Девушка резко садится и недоуменно, даже с некоторой злостью, смотрит на него.

– Ни за что! Чем тебя залечивать?! У меня же нихрена нет!

– Зато у Хёрда есть.

Душа № 1

Интересно рассказать историю – это искусство, которое подвластно далеко не каждому. Слова-паразиты, запинки, сбивчивость… Пересыхает во рту и не хватает воздуха. Слушатель заскучает через пять минут, а вид его утомленности только усугубит положение, перемешивая мысли снова и снова.

Интересно поведать о болезненных кусках своей жизни – задача, которой следовать невозможно. И не нужно. Все накопленное годами вырывается из недр души, частично ее очищая и даря определенное облегчение. Совсем немного. Но этого хватает для временного снятия груза. Плечи расслабляются, опускаются… Дышать становится проще.

Я отвратительный рассказчик. Быть может, написать у меня получилось бы лучше: думать, формулировать, исправлять и доводить текст до совершенства. Неспешно подбирать необходимые слова и вспоминать важные детали…

Я делаю глоток чистого, не разбавленного колой рома.

– Все проблемы из детства… Так ведь говорят? – я зарываюсь в воспоминания. – Многие пары заводят детей либо спонтанно, либо не отдавая себе отчет в том, что это такое. Насколько это сложно – вырастить Личность, воспитать Человека. Мои родители относятся ко второму типу.

Я делаю глоток чистого, не разбавленного колой рома.

– Я был старшим ребенком. И мне первому досталось все то «обдуманное» и «осознанное» воспитание… Так многие делают: растят в детях самих себя и стараются осуществить через них свои нереализованные планы и мечты. То есть… Эм… Навязывать свое мнение, свои взгляды на жизнь и мир вокруг, отдавать на секции или в кружки, в которых они сами когда-то хотели заниматься… А ребенок не хочет идти на рисование, он хочет петь. Или не хочет заниматься футболом, а хочет танцевать. Это работает и с выбором профессии в будущем. Никого не удивить таким подходом к воспитанию, но от этого проблема-то не исчезает… В общем, мой отец – военный, а мать – религиозная бухгалтерша.

Святослав с трудом сдерживает улыбку.

– Да, что-то забавное в этом есть… – я киваю, но тоже сдерживаю улыбку. Без труда. – Самого детства в одно ухо мне рассказывали обо всем, что связано с военным делом, а в другое ухо твердили о Боге. С одной стороны, во мне воспитывали дисциплинированного, физически подготовленного парня для поступления в военную академию, а с другой – праведного и любящего Всё и Вся раба Божьего… Крестовые походы по мне плакали… Отец записывал на бойцовские секции, таскал на стрельбища, заставлял читать и учить кучу теории из военной литературы, которую он приносил домой… А мать брала с собой в церковь, чтобы мы вдвоем стояли там службы, молились, ставили свечки перед иконами святых, исповедовались…