Книга Ублюдок, притворись моим парнем...Книга 2 - Екатерина Юдина

Я перевернулась на спину и подложила руки под голову. В последнее время я постоянно задумывалась о том, почему Леон-Гонтран сделал это со мной и все чаще приходила к выводу, что это было похоже на какое-то развлечение. Будто Флавье и его друзьям было скучно и они таким образом развлекались. Правда, я все еще не понимала, почему именно меня выбрали мишенью.

Почему я решила, что все это было извращенным развлечением Леон-Гонтарана и его друга? Главной причиной стало то, что я покопалась у себя в голове и теперь почти на девяносто процентов была уверена в том, что в ту ночь меня не насиловали. То есть, мою девственность действительно забрал Флавье несколько дней назад. К такому выводу я пришла из-за двух причин. Во-первых, ощущения после того, как меня силой взял Флавье, значительно отличались от того, что я чувствовала, когда очнулась утром тридцатого апреля у себя в ванной. Да, тогда все тело болело, но после ночи с Леон-Гонтарном мне было с чем сравнить и я понимала, что, скорее всего, ночью двадцать девятого апреля меня не насиловали. Во-вторых, меня стал настораживать поход к гинекологу. Я тогда жутко нервничала и хотела, чтобы осмотр быстрее прошел, поэтому думала о чем-то отстраненном и старалась не акцентировать внимания на действиях врача. Именно из-за сильной нервозности сам осмотр прошел мимо меня, но теперь я понимала — вполне вероятно, что он был не полным. В таком случае я приходила к двум выводам. Или врач ошиблась, что маловероятно, ведь это вообще нужно быть безрукой, а я обращалась к хорошему специалисту. Или ее кто-то подкупил. Второй вариант чертовски дикий, но под общую ситуацию он подходил. Но, во всяком случае, мне следовало вновь явиться к тому гинекологу после возвращения в Париж.

— Тисон, у меня есть одно предположение, как все это могло произойти, — я приподнялась на локтях и опять обратилась к плюшевой собаке. Да, разговаривать с игрушкой было не самой умной идеей, но мне так было легче, ведь когда я произносила свои мысли вслух, будто бы смотрела на них с другой стороны. — Мне вот кажется, что виновных двое. Флавье и какой-то его друг.

Я показала два пальца и села на диване.

— Скорее всего, этот друг в тот вечер был на дне рождения у Флавье, но по какой-то причине он спустился из бара в ресторан, где я ужинала с Камилем, — на этом моменте я ненадолго замолчала и прикусила губу. — Тисон, мне кажется, что этот друг Леон-Гонтарана знал меня, ведь этим можно было объяснить то, что ему был известен адрес моей квартиры. Правда, я все еще не могу понять откуда у него был ключ от моей двери.

Я спрыгнула с дивана и начала расхаживать от окна до письменного стола и обратно. Женщина, у которой я снимала комнату, как раз вышла в магазин, поэтому я не боялась того, что она могла услышать мои слова.

— Так вот, Тисон, этот друг Флавье заметил, что Камиль подсыпал мне что-то и решил, что эта ситуация вполне забавная и почему бы ему тоже не развлечься? Может я тому парню почему-то не нравилась, или ему просто было все равно над кем издеваться. Сейчас это не важно, — я качнула головой и немигающим взглядом посмотрела в сторону окна. — Он рассказал об увиденном Флавье, который является там чем-о наподобие лидера, а поскольку Леон-Гонтран агрессивный и ненормальный мудак, он решил разнообразить тот вечер отличным развлечением. Он избил Камиля и забрал телефон, а его друг в это время пришел в мою комнату, связал и сделал те фотографии. Насиловать меня они побрезговали. Им хотелось лишь подшутить и поиздеваться. Поэтому они потом меня запугивали через сообщения и подкупили гинеколога…

Я шумно выдохнула и обратно умостилась на диван.

— Да, Тисон… Я рассказала тебе об этом варианте и теперь он даже мне кажется ужасно бредовым. Вот зачем двум взрослым парням подкупать гинеколога лишь для того, чтобы я все это время думала, что не девственница? И зачем им так издеваться именно надо мной? Слишком много мороки для обычной издевки. Это какой-то бред…

Хлопнула входная дверь и я поняла, что владелица домика вернулась, а, значит, мне следовало прекращать свой монолог. Хотя о своей теории я думать не перестала. Она выглядела бредовой, но что-то в ней было.

— Как же все сложно, — я потерла лицо ладонями и закрыла глаза. Самое дикое в этом всем то, что я пыталась избежать столкновения с тем, что пробрался в мою квартиру, но, в итоге, пришла за помощью к парню, который был главным в той затее. Я старалась избежать еще одного изнасилования, считая, что одного с меня было достаточно, но, в итоге оказалось, что меня вроде как никто не насиловал и Флавье этот момент подправил… Как можно было быть такой невезучей дурой?

— Тисон, поверь, помнит Флавье о том, что он сделал, или нет, я все равно ему отомщу, — я совсем тихо прошептала эти слова плюшевой игрушке. — И его другу я тоже отомщу. Развлекались они таким образом, или причина была в чем-то другом, меня не волнует. Я им отомщу.

Меня все больше переполнял гнев, но почему-то я больше злилась именно на Флавье. Наверное, это потому, что в трудный для себя момент я ему доверилась и даже какое-то время чувствовала себя защищенной рядом с ним, но в итоге Леон-Гонтран оказался монстром, спрятавшимся под обликом парня. Он чудовище с невероятно притягательной внешностью и харизмой.

Мне нравился Витроль, ведь пока я была в этом городе ощущала себя так, будто у меня началась новая, совершенно другая жизнь. Мешало лишь мое тяжелое материальное положение. Вещей у меня толком не было и деньги быстро заканчивались. Еще когда я после побега из Парижа была проездом в Марселе, сняла с карты все свои накопления, но их еле хватило на съем комнатушки. Что уж тут говорить о покупке еды и других важных вещей? Но, что же делать, когда нет денег? Естественно, нужно идти работать.

Когда я в больнице вырывалась из рук того ненормального парня, он ударил меня по лицу. Этот психопат как раз попал мне по носу и из-за этого под моими глазами появились синяки. Сходили они полторы недели, во время которых я, опять-таки, практически не выходила из своей съемной комнаты. А когда эти синяки исчезли я почти сразу нашла себе работу. Просто шла к маркету и на витрине одного из магазинов заметила табличку «Требуется продавец».

Торговали там прессой и сувенирами, поэтому без проблем взяли меня на работу. Устроиться на привычную мне работу официанткой я бы точно не смогла, а так этот магазин был недалеко от моего нового съемного жилья и зарплату там выдавали каждую неделю, а не раз в месяц. Идеально, ведь я даже толком не знала сколько еще времени пробуду в Витроле. А так у меня была возможность поднакопить денег и уехать еще дальше. Пока я меняла города меня точно никто не мог найти.

В общем, в Витроле я находилась уже три недели и тут у меня действительно началась новая жизнь. Новый город, новое жилье, новая работа и новые знакомые. Спокойно и даже уютно. Будучи среди этой приятной новизны, на то, что со мной произошло в Париже я смотрела с другой стороны, будто это произошло не со мной. Таков был этот период затишья. Разве что я спала при свете настольной лампы и никогда не ходила по улице после того, как начинало темнеть. А еще мне порой в кошмарах снилась та ночь, когда в мою квартиру пробрался неизвестный и то нападение в больнице. Именно они вызвали у меня самый сильный страх и только они почему-то стали ассоциироваться у меня с уязвимостью и бессилием. Жутко неприятные воспоминания от которых хотелось избавиться.