Книга Денарий кесаря - Анатолий Дроздов

– Горячей похлебки! – потребовал отец, садясь за стол.

Римляне не едят по утрам похлебку, но наш хозяин был опытным человеком, и спустя мгновение перед отцом стояла дымящаяся паром миска. В это время в триклиний спустился Элий. Выглядел он не лучше, и сразу потребовал вина.

– Послушайте меня, господин! – склонился хозяин. – Берите пример с префекта! От вина вам станет хуже. У меня нет достойного вас напитка, осталось только местное, кислое. Я заказал торговцу десять амфор фалернского, но их не привезли.

Мгновение подумав, центурион кивнул и сел рядом с отцом. Последним в триклиний спустился Юний. Он не поддался на уговоры хозяина, стоя выпил чашу красной кислятины и, отказавшись от завтрака, вышел.

– Сколько с нас? – спросил центурион, расправившись с похлебкой.

– Господин уже заплатил! – подобострастно ответил хозяин, кивая на отца.

Элий пожал плечами и спрятал кошелек. Выглядел он довольным. Хозяин вышел нас провожать и во дворе подошел к сидящему в седле Элию.

– Если вы не очень спешите, господин, – сказал, заискивающе глядя снизу вверх, – то через сорок миль будет гостиница, которую держит мой брат. У него вы найдете прекрасное вино, вкусную еду и мягкие постели. У брата молодые и красивые служанки, которые будут рады усладить господ по первому их желанию.

Стремление хозяина удружить брату, направив к нему богатых путешественников, выглядело естественным, и Элий, подумав, кивнув.

– Могу я попросить господина, взять с собой моего племянника? – продолжил хозяин. – Он давно не видел отца, а у вас есть свободная лошадь. Дороги сейчас неспокойны, я боюсь отправлять его одного. Брат будет рад видеть сына, выставит вам все самое лучшее и не попросит за это много.

Лошади у центуриона были казенные, и он снова кивнул. Тут же из дверей гостиницы выскочил вертлявый малый с узелком в руках и ловко забрался на запасного коня. Мы, наконец, выехали.

Даже если центурион и думал поспешать, то у него не получилось бы. Солнце садилось, когда мы подъехали к гостинице, которой владел отец нашего нечаянного спутника. Гостиница оказалась больше прежней и богаче. Перебросившись парой слов с сыном, хозяин ее заулыбался, и, низко кланяясь, повел нас в триклиний. Слуги уставили стол блюдами с жареным, тушеным и вареным мясом; были здесь покрытые румяной корочкой куры, молодой барашек с овощами, фаршированный заяц, копченые свининые языки, свежий хлеб и многое другое. Подогретое вино с пряностями приятно оживило продрогших путников, скоро за столом стало шумно. В этот раз отец пил умеренно и строго следил, чтобы стража у наших повозок несла службу как должно и сменялась вовремя. Элий не перечил. Он сходу заинтересовался одной из служанок, розовощекой и смешливой фракийкой, и после ужина увел ее к себе. Примеру центуриона последовали солдаты: завели игривые разговоры с оставшимися женщинами и скоро, один за другим, стали вставать из-за стола. Отец на женщин даже не посмотрел, а я в его присутствии не решился. Спать мы легли рано, и отец, истомленный дорогой и вчерашним пиром, сразу уснул. Я – тоже.

Среди ночи я проснулся: выпитое за ужином вино требовало выхода. Взяв с полки светильник, я обшарил комнату и понял, что служанки забыли поставить нам ночные горшки! Конечно, им ведь было не до того! Суровый обычай постояльцев римских гостиниц позволял в таких случаях справить нужду прямо в постель, но мне предстояло в ней спать. Я выглянул в коридор. Здесь было темно, и мне расхотелось искать лестницу, затем на ощупь пробираться через триклиний, рискуя налететь в темноте на стол или лавку, свалить стопку блюд или опрокинуть котел. Еще с вечера я заметил старый вяз под окном нашей комнаты, решение пришло мгновенно. Я открыл ставни, ухватился за ветку и по стволу скользнул вниз. Светила луна, во дворе никого не было, и я валкой рысью заспешил к отхожему месту.

Обратно я возвращался умиротворенный. Влезть на дерево оказалось труднее, чем спуститься с него, после первых неудачных попыток я уже подумывал, не постучать ли в дверь, как услышал неподалеку голоса. Прислушавшись, я понял, что разговаривают неподалеку. Движимый любопытством, я прокрался к углу гостиницы и выглянул.

В двух шагах от меня стояли двое. Один, высокий, широкоплечий, с наброшенным на голову краем плаща, сказал грубо:

– Клянешься, что это он?

– Клянусь! – ответил второй, и я узнал голос хозяина гостиницы. – Это лугдунумский префект. Я был в городе в прошлом году и видел его.

Я почувствовал, как по спине пробежала дрожь: говорили о моем отце! И говорили недружелюбно.

– Префект может ехать и по другим делам, – продолжил высокий. – Мало ли?

– Брат сам слышал, как центурион говорил про денарии, – возразил хозяин. – А префект стал укорять его по-гречески. Думал, что его не поймут… Брат два раза прошел мимо повозки и хорошо ее рассмотрел. Верх стянут веревкой через кольца и опечатан. Вино так не возят.

– А вдруг там свитки? Из канцелярии?

– Брат послал сына проверить. Тот дорогой присматривался и разглядел: повозка тяжелая, кони тянут с натугой. Свитки – легкие. Какая тяжесть может быть в повозке префекта? Подумай, Галл!

"Значит, с нами был не племянник, а сын хозяина первой гостиницы!" – сообразил я, припомнив, что дорогой вертлявый малый угрюмо молчал, хотя преторианцы от скуки пытались с ним разговаривать. Я отвлекся на воспоминание и упустил следующую фразу высокого незнакомца, которого хозяин гостиницы назвал Галлом, и различил лишь последнее слово:

– …Посмотреть?

– Там двое стражников! Зарубят!

– Смотри! – с угрозой в голосе сказал Галл. – Если обманул…

– Сам знаю! – сердито возразил хозяин. – Не ты убьешь, так римляне повесят. Сомневался, не позвал бы…

Я спустился во двор в одной тунике и сапогах. Ночь выдалась холодная, я мерз, и зубы мои вдруг непроизвольно клацнули. Высокий насторожился и двинулся в мою сторону! Не помня себя от страха, я махом взлетел на ранее недоступное дерево и, встав на толстую ветку, прижался спиной к стволу. Я едва успел. Двое показались из-за угла и остановились прямо под вязом.

– Нет здесь никого! – с досадой сказал хозяин.

– Но я слышал…

– Наверное, кошка. Римляне давно спят.

– Может, их прямо здесь? – хмыкнул Галл. – По-тихому?

– Без шума не получится, – возразил хозяин. – Стража не спит, женщины подымут визг… Тогда меня точно на крест!

– Как скажешь! – Галл хлопнул хозяина по плечу и двинулся прочь. Тот заспешил следом.

Я еще немного постоял, затем, дрожа не то от холода, не то от страха кое-как забрался в окно. Отец спал. Я плотно закрыл ставни и разбудил его. Отец выслушал мой сбивчивый рассказ, не перебивая.

– Разбойники… – сказал, когда я закончил. – Говорил я Элию…

– Надо его разбудить!

Отец покачал головой.