Книга Затмение - Айя Субботина

— Конечно же, нет, — огрызаюсь я.

Беззлобно, просто, чтобы она поняла всю абсурдность своих вопросов. Бесполезно: Райль не глупа для семнадцатилетней красотки, чья жизнь — череда смены нарядов, поклонников и трагедий, достойных театральных подмостков, но и сообразительной ее трудно назвать. Иногда мне кажется, что она просто говорит все, что приходит на ум.

Райль снимает перчатки и уверенно идет к окну. Энергично распахивает тяжелые портьеры, и я морщусь от яркого солнца. Смотрю на кипу подготовленных писем, счетную книгу с кучей закладок и несколько длинных списков того, что нужно купить в первую очередь. Я просидела над делами всю ночь, но чувствую приятную усталость.

— Нам нужно устроить какой-нибудь прием. — Сестра делает пространный жест рукой. На самом деле она до сих пор считает, что жизнь — это праздник, а наши детские мытарства — просто недоразумение, о котором лучше забыть и не вспоминать. — Позвать важных людей, наладить связи и держать ушки на макушке.

Во избежание огласки и для личного спокойствия с Райль я не вдаюсь в подробности своих грандиозных планов. Иногда она водит дружбу с сомнительными личностями. И хоть частенько мне было это на руку, я предпочитаю, чтобы информация поступала из вне, а не наоборот. Райль никогда не разболтает ничего нарочно, но запросто может сделать это просто из врожденной болтливости.

Она не знает, что я собираюсь вернуть то, что принадлежит нам по праву рождения и крови. Для нее причина нашего возвращения куда прозаичнее и банальнее: дела, деньги и… еще немного денег.

— Ну, вот и займись. — Я откладываю в сторону перо, поднимаюсь и, прихрамывая (от долго сидения затекли ноги), иду к дверям. — Ты все привезла? Ничего не потеряла, не забыла?

Вопросы могут показаться смешными, но у Райль подобные промашки случаются так часто, что я уже давно перестала удивляться. И может показаться странным, что я доверила рассеянной сестре такое важное дело, но должна же она когда-то становиться серьезнее?

— Нет, все привезла — и даже тот маленький мешочек, который ты велела всегда держать при себе. — Она явно горда собой.

— Умница. А насчет праздника — я серьезно. Мне этим некогда заниматься. Для начала можно что-то небольшое, для близкого круга.

Хотя, какой у нас близкий круг? Всех давно перевешали, а те, кому повезло избежать встречи с петлей, сидят по норам, как мыши.

— Я займусь, но здесь такой беспорядок… — удрученно вздыхает Райль. — Сюда разве что лошадей из конюшни приводить.

Я останавливаюсь, поворачиваюсь на пятках и осаждаю ее четким и выразительным:

— Это дом наших родителей и в нем прошло наше детство. Имей уважение.

Сестра хлопает глазами, немного краснеет и виновато опускает голову. Стандартная схема. Теперь будет ждать, что я потреплю ее по голове, скажу, что все в порядке и предложу выпить теплого молока с какао. Так и было, раньше. До того, как она выросла и, чтобы потрепать ее по голове, мне пришлось подниматься на носочки.

Но вот сейчас с виноватыми глазами и чуть-чуть прикушенной губой Райль и правда выглядит первой красоткой: кроткая, милая, светлая и невинная. Даже думать не хочу, что Блайт…

Мотаю головой, вытряхивая непрошеные мысли. Мне плевать, с кем и чем будет заниматься этот… человек. Главное, чтобы он держался подальше от Райль, потому что ни мнимый божественный статус, ни настоящий не спасут его от моего гнева.

— Дэш, прости, — сдается сестра. Порывисто летит ко мне, обнимает и начинает потихоньку плакать. — Я просто почти ничего не помню.

Ей было десять, когда мы сбежали. Вряд ли она не помнит, но я не хочу с ней ругаться. Как бы там ни было, мы всегда были горой друг за друга, и так будет всегда. И я никогда не забуду, что именно Райль с ее невинными глазами и кукольным личиком выпрашивала для нас еду, пока мы украдкой добирались до теткиного дома. Я никогда не умела просить и скорее бы умерла с голода, чем встала на паперти. А Райль всегда приносила свежие булочки и вкусные куски домашнего окорока. Иногда мне кажется, несмотря ни на что, сестра больше приспособлена к жизни, чем я.

— Кстати, — говорю шепотом ей на ухо, — у нас два Мастера — и между ними пока напряженные отношения, поэтому советую не обращать внимания на грохот и разбитые зеркала.

«Я все слышу», — ворчит у меня в голове Шиира.

— Пойдем, посмотрим, что ты привезла.

На самом деле, Райль привезла почти всю нашу жизнь на островах, за исключением совсем уж громоздких вещей, которые было никак не перетащить.

Мой покойный муж оставил мне все, в том числе и титул, хоть это и превратилось в огромную бумажную волокиту. Нужно ли говорить, что его внебрачный сын — единственный ребенок, доживший до двадцати пяти лет — не воспылал ко мне любовью?

Не успеваю спуститься, а уже слышу громкий голос сенешаля Джаара: раздает четкие указания прислуге, чтобы та выстраивалась для встречи с госпожой. Раньше он казался мне настоящим тираном, но чем больше я вникала в непростую жизнь прислуги, тем больше убеждалась в том, что держать все это можно только в железном кулаке. И Джаар впоследствии стал не просто моей правой рукой, но и человеком, чьи советы я ценила больше остальных.

Когда выхожу, слуги уже стоят в ряд: белоснежные чепчики и сорочки, идеально выглаженные ливреи, начищенные до блеска башмаки и пуговицы. И не скажешь, что только с долгой дороги.

Говорю коротко и по существу: приветствую на новом месте и обещаю, что скоро в «Тихий сад» вернется былое величие. Большая часть моих слуг — жители островов: смуглые, невысокие, верткие и молчаливые. То есть совсем молчаливые, потому что старый герцог воротил такие дела, в которых даже один лишний писк мог превратиться в отравленный кинжал от конкурентов. А никто не продается так быстро и охотно, как слуги, увы. Поэтому герцог отвалил целое состояние, чтобы запечатать каждого: даже если захотят, не смогут ничего разболтать. И со временем я тоже поняла, что это необходимая мера.

Киваю Джаару, давая понять, что теперь он в своих правах. О том, как и где устроятся слуги, можно больше не тревожиться, как и о всех остальных бытовых делах.

Теперь самое важное.

В дорожной сумке Райль — несколько увесистых мешочков. Я брала все с запасом, но этого все равно слишком мало, чтобы разделить на двоих. Видимо, придется наведаться в лапку алхимика еще раз.

Я спускаюсь в подвал и рисую на полу простейший преобразовательный круг, внутри которого — равносторонний треугольник. На каждый угол высыпаю содержимое мешочков: толченая крошка драгоценных камней, пропущенная через специальную призму, золотые и серебряные бляшки с рунами. И на последний угол — немного птичьих косточек, умерших естественной смертью. Первые два подходят для всех Мастеров, но третий компонент — всегда индивидуальный. Ума не приложу, почему Шиира любит птичьи кости, но без них она просто бессильна.

Когда все компоненты на месте, снимаю с шеи ключ от главного замка «Тихого сада» и укладываю точно по центру. Преобразовательный круг оживает. Шиира облегченно вздыхает и посылает мне образы ярких вспышек ее радости. Ну вот, теперь можно и мне вздохнуть с облегчением.