Книга А ты попробуй - Уильям Сатклифф

Я тоже смотрю на нее. В ее взгляде такая отчаянная искренность, какая бывает в глазах людей, которым срочно требуется транквилизатор. Не зная, как выкрутиться, я решаю, что проще солгать.

– ОК. Прости. Я постараюсь.

– Обещаешь?

– Я постараюсь перестать быть европейцем.

К счастью, она не замечает сарказма.

Настоящая Индия.

Спустя неделю манальской жизни произошла катастрофа. Появился Джереми.

– Так и знал, что вы здесь, – объявил он с противоположного конца аллеи.

– Ж-ж-ж! – завопила Лиз, вскочила со стула и помчалась целоваться.

– Здорово, Дэйв, – провозгласил он, наверно забыв, что мы успели возненавидеть друг друга до самых печенок.

– Ммм.

– Значит, ты уже отведал местного яду?

– Нет, я курю траву.

– Ж! Как ты был прав насчет этого отеля. Здесь просто замечательно! – верещала Лиз.

– Отель и есть Манали, все очень просто, – ответствовал он. – Ну и где же наша травка?

Даже не спросясь, Лиз забрала у меня косяк и протянула Джереми. Он зажал его между пальцев у самых костяшек, скрутил руку в кулак и втянул дым, припав губами к основанию большого пальца.

Следующим номером в программе шло обучение этому трюку Лиз.

– Обрати внимание, многие местные курят именно так, – говорил он при этом.

* * *

Через два дня Джереми затеял экскурсию. Он оповестил население отеля, что на полпути к горам есть пещера, в которой живут садху[13], и что все, кто желает на них посмотреть, должны собраться утром на веранде.

Идея мне не понравилась только потому, что она исходила от Джереми. Однако, я так давно сидел на одном месте, что перспектива долгого пешего похода показалась очень даже привлекательной. И потом, если я хотел удержать расположение Лиз, нужно было время от времени проявлять интерес к чему-нибудь восточному. Пещера и пещера, если вы хотите знать мое мнение, но поскольку эта святая дыра, по мнению Лиз, способствовала расширению горизонта, то отчего бы и не заработать несколько лишних очков. Я решил идти.

К десяти часам вся толпа была в сборе: Бёрл, Билл, Инг, Иона и еще один парень, Рэндж, коренной индус, между прочим.

* * *

Не успели мы выйти из отеля, я увидел как Лиз (которая шла во главе колонны рядом с Джереми) трогательно обнимает нищего. Бедняге явно не понравилось такое обращение, и я, чтобы скомпенсировать, дал ему несколько рупий. Я не видел лица Лиз, но свободно читал по изменившейся походке, как вдохновило ее это объятие. Она словно говорила каждым своим движением: “Смотрите на меня – я теперь такая просветленная – до боли и до усрачки”.

Через милю выяснилось, что Иона знает короткую дорогу. Надутый от важности Джереми сник, что сразу привело меня в отличное настроение, и теперь Лиз плелась в хвосте группы, пытаясь его утешить. А я всю дорогу проболтал с Рэнджем.

Рэндж, как выяснилось, был из Патнея[14]. Вместо обычного барахла, в котором ходили туристы (и которое даже я, в конце концов, себе накупил) на нем были ливайсы и тонкая свежевыстираная футболка, плотно обтягивающая накаченные мускулы. И еще волосы у него были причесаны как-то по-особому – до Манали я такого никогда не видел.

Он сказал, что предки тащат его обратно в семью, но что семья ему остопиздела, и он удрал от них куда подальше. Еще он сказал, что его родители по-настоящему богаты, куча агентов ищет его по всей Индии, и чтобы я никому не проболтался, что знаю, где он.

– Жуть, – сказал я.

– Все равно найдут. Куда бы я ни свалил, найдут и припрут обратно.

– У тебя точно не паранойя? Такая большая страна.

– Ты не понимаешь. У родни везде руки. Стоит мне где-нибудь назваться, все сразу поймут, из какой я семьи, и через час за мной придут. Богом клянусь. И тогда я буду по уши в говне.

– Почему?

– Ну, ебена мать. Потому что я удрал.

– Скажи им, что ты просто хотел погулять с рюкзаком.

– Погулять с рюкзаком? Ты думаешь, они дадут мне погулять с рюкзаком? Болтаться, как последний ханыга в грязных штанах, спать с тараканьих ночлежках с вонючими хиппи? Они скорее сдохнут. Да еще один! Господи! Они решат, что я свихнулся.

– Все гуляют, и ничего.

– Ага, куча моих друзей. Но только не я. Мне нельзя.

– Но почему?

– Потому что я индус. Это занятие не для приличного индуса.

– Туристы – очень приличные люди.

– Пфф! Туристы – это мусор.

– Но мы же богатые. Мы же европейцы.

– Ну и что?

– Мы платим.

– И?

– И то, что люди нас, кажется, уважают.

– Именно. Вам кажется, что они вас уважают. На самом деле – ни хуя. Они считают вас грязными жлобами, и клеются к вам, потому что хотят денег. Заруби на носу. Ни один индус в этой стране никогда не станет твоим другом. Что бы кто тебе ни говорил, все будет враньем – им нужны твои деньги, и все.

– Зачем ты так? Это расизм.

– Конечно расизм. Я ненавижу индусов, чувак. Они варвары и мудаки. Все, что им надо, это деньги, деньги, деньги. Я целый ебаный месяц слушал, как десять тысяч моих родственников день изо дня пиздят о стерео, машинах, виски и ценах на землю. Ты бы знал, чувак, как это меня заебало. Поэтому я от них удрал. Мне насрать на это говно. Мне насрать на ебаный папашин бизнес, и пошли они все на хуй, даже если все их барахло развалится на куски. Все это херня. Материальная херня.

– А я думал, Индия – духовная страна, и все такое.

– Поэтому я тут и шляюсь. Я ищу настоящую Индию. Мою духовную родину.

– Вроде Манали?

– Точно.

– Особенно отель “Радуга”.

– Точно. Оно и есть, чувак. Святые пещеры и весь этот хлам. Оно и есть.

– Ты прав, – сказал я. – Впечатляет.

Некоторое время мы шли молча, любуясь окрестностями.

– Смешно, – сказал я.

– Что?

– Ты говоришь, Манали – это хорошо.

– Ага.

– То есть, ты проходишь через все эти стрессы и вымогательства, а потом, попадаешь сюда – и сразу понимаешь, что нашел настоящую Индию, и все такое.

– Ага.

– Очень странно, потому что за все время, пока я здесь, ты первый индус, с которым я разговариваю.

– И что?