Книга В когтях ястреба - Денис Юрин

Моррон спешил, почти бежал, стараясь обходить не только лужи, но и места скопления шумных компаний. Задача была не из легких, поскольку пьянство царило буквально везде: на каждой лавке, возле каждого заборчика и сарайчика расположилась маленькая или большая группа желающих утопить тяготы однообразной жизни в вине. Опасности подстерегали моррона повсюду, пару раз в его сторону не только со злобой смотрели охмелевшие силачи, по пятнадцать часов каждый день перетаскивающие тоннами мешки, тюки, камни иль стальные болванки, но кое-кто из рабочего люда делал в его направлении несколько решительных шагов. Однако ни одна из назревавших драк так и не свершилась, что вызвало у барона искреннее удивление. Более трезвые собутыльники потенциального противника не давали ему накинуться на прохожего, скопом набрасывались на забияку и утихомиривали: когда вразумительными нравоучениями, а когда и отработанным, мгновенно лишающим сознания ударом кулака по хмельной голове.

В первые два раза Штелер подумал, что ему просто повезло; после третьего случая моррон возомнил, что ему в этот вечер покровительствует капризная Удача, но когда подобная сцена повторилась в восьмой раз, странник не на шутку испугался и стал оглядывать себя с ног до головы, силясь понять, что же с ним, собственно, не так: не выросли ли на макушке рога, не торчит ли из драных штанов дьявольский хвостик и не покрылась ли где кожа под слоем грязи зловонными бубонами чумы или гнойниками проказы. Так и не найдя на себе ни меток бесовского проклятия, ни первых симптомов смертельной заразы, Штелер насторожился. Что-то в квартале Ринктара было не так; не так, как в точно таких же рабочих кварталах Денборга, Гердосса, Линдера, Мальфорна и иных герканских городов, которые он когда-либо посещал.

Подозрения заметно усилились, когда моррон проходил мимо затхлой корчмы, устроенной в сарае без половины крыши. Двое здоровенных парней, скорее всего прислужников, силой выволокли из дверей еле стоящего на ногах, но рьяно сопротивлявшегося мужика. Отвесив на прощание громко, но несвязно орущему бузотеру увесистого тумака, они спихнули обмякшее тело в грязь. Несмотря на то что из-за пояса выгнанного возмутителя спокойствия обильно посыпались медяки, парни не бросились подбирать мелочь, а, лишь тоскливо взглянув на нее разок, зашли обратно в корчму. Монетки так и остались лежать в вязкой, пахучей жиже, поблескивая не хуже, чем бриллианты в куче навоза. Из питейного заведения выходили люди, в него входили, компания с дюжину собутыльников расположилась у забора совсем невдалеке от входа. Все видели медяки, но почему-то никто не сделал даже попытки их подобрать, а ведь, как навскидку прикинул моррон, на земле пропадала довольно приличная по меркам бедняцкого квартала сумма.

Раз никто не пожелал воспользоваться практически ничейным добром, а у голодного путника в животе урчало и в карманах свистел ветер, Штелер решил приступить к древнейшему из человеческих занятий – собирательству. Однако стоило лишь ему сделать шаг в сторону лужи и слегка нагнуться, как от компании отделились двое парней и, громко крича, замахали ручищами, кстати по габаритам весьма напоминавшими кувалды.

– Сбрендил, что ль?! А ну, пшел отсель, жук помойный! Сам хошь, лысей на здоровье, а нам из-за тя, урода, страдать неохота! – кричали парни наперебой, испепеляя гневными взглядами не сделавшего пока ничего предосудительного моррона.

Хоть остальные гуляки и не кричали, но Штелер почувствовал, что, если он поднимет хотя бы один медяк, на него тут же накинется не только вся компания, но и парочка вновь возникших на пороге корчмы вышибал, пока молча наблюдавших за сценой из дверного проема и поигрывающих в руках увесистыми дубинками.

Так и не поняв, почему окружающие побрезговали поднять мелочь и как связано между собой его невинное мародерство и процесс коллективного облысения, Штелер решил не связываться и отступил.

– Добрые люди, дорогу случаем не подскажете? – примирительно и даже с заискивающей интонацией произнес моррон, сделав два шага назад и подняв вверх руки, тем самым показывая зло смотревшим на него завсегдатаям и прислужникам, что внял их убедительным уговорам. – Я дружка своего старинного ищу, Винеля, у него еще дедуля лавку где-то здеся держал. Я помнил дорогу, давненько в городе не был… заплутал.

– Коль дружка навестить приехал, так возвращайся домой! – пробурчал в ответ один из парней, хоть и не дружелюбно, но уже не демонстрируя явного желания устроить мародерствующему нищему взбучку. – Повесили его три года назад. Ожерельицем он одним красивым разжился, да обидел особу знатную, какую оскорблять вовсе даже не следовало. Сыскали быстро, лапы загребущие отрубили, да так и вздернули… Три месяца почти на площади Позора висяком раскачивался, пока воронье не склевало, – сообщил парень, а затем чего-то вдруг испугался и, быстро оглядевшись по сторонам, проорал так громко, что залаяли все окрестные псы: – Так ему, мерзавцу, и надо! Позор и смерть ворам! Человек должон быть честен и чужого не брать!

– Хватит блажить! – урезонил горластого крикуна собутыльник справа, а сосед слева резко ткнул парню кулаком в бок.

– Ты, странник, зря в Вендерфорт пожаловал, – обратился к Штелеру один из вышибал, до этого момента молчавший. – Зря путь долгий проделал. Мертв твой дружок, а где похоронен, так у дедка его спроси… Третий дом слева вон по той улочке…

– Так старьевщик Витаниэль еще жив?! – не поверил услышанному моррон.

– Жив, конечно жив, – презрительно хмыкнул детина. – Что скряге горбатому сделается? Кто честных людей обирает, тот долго живет, поскольку кровопийцей почище вампира будет! – удивил Штелера вышибала и захлопнул дверь корчмы.

Поскольку нищий уже не покушался на медленно тонущую в грязи мелочь, компания собутыльников занялась прерванным делом, то есть пустила по кругу полупустую бутыль какой-то мутной, подозрительной по цвету жидкости, от одного вида которой в животе странника забила острыми копытцами дюжина недовольных бесят. Моррон немного постоял и, видя, что на него никто больше не обращает внимания, потихоньку побрел к дому Винеля.

Уже стемнело. Ни один старьевщик и уж тем более ростовщик не открыл бы дверь посетителю в такое позднее время, но долгожитель Витаниэль был не просто спекулянтом, наживающимся на людском горе, он еще и скупал краденое, а значит, самые выгодные клиенты появлялись у него в лавке именно ночью.

* * *

Говорят, глаза – зеркало души человека, но, видимо, на тех, в чьем роду были эльфы, это правило не распространяется. Глазки Витаниэля были мутными, с маленькими неподвижными зрачками, смотревшими, как могло бы показаться, в пустоту. Они взирали на ночного гостя через узкие щелочки уродливых, складчатых образований на месте обычных человеческих век и не выражали ни удивления, ни злобы, ни интереса, ни сомнений, в них не было вопроса, в них вообще ничего не было.

– Проходи, раз пришел, – прошептал потрескавшимися губами низенький, сгорбленный старичок в новеньком парчовом халате, а затем, нисколько не боясь, что у незваного гостя могут быть дурные намерения, повернулся к открытой двери спиной и зашлепал куда-то в глубь темного, заваленного барахлом коридора.