Книга Ты меня (не) спасёшь - Агата Чернышова

— Я тебе соврал. Ничего не будет.

Его слова камнем рухнули с высоты, придавив меня так, что теперь не выбраться. Всё, я, как Алиса из сказки, падаю в чёрную дыру, у которой нет дна.

* * *

Я открыла рот, как рыба, выброшенная на берег, но тут же закрыла его, потому что говорить что-либо в такой ситуации глупо. «Почему так? Пожалуйста, передумай! Я сделаю всё, что скажешь».

Олег всё это знал, и если принял решение, то никто, кроме него самого, не мог заставить бывшего передумать. Оставалось молчать, ждать и надеяться на перемены.

— Глупя я, — произнесла через какое-то время, всё же не выдержав пытку тишиной. — Представляешь, уже поверила, что ребёнок есть. Что он реальный, просто существует где-то рядом. Я не давлю на жалость, не подумай. Ты имеешь право отказаться, я прошу слишком многого. И всё же прошу хотя бы подумать.

— Возможно, подумаю. Нам пора обратно.

Машина плавно вернулась на шоссе и слилась в потоком таких же авто, спешащих по полуночным делам. Мы сидели рядом, но будто отделённые стеной. Наверное, я не до конца верила, что Олег говорит всерьёз, просто решила отложить этот вопрос на завтра, послезавтра или на далёкое будущее.

Умолять не буду, смысла нет. Пусть он решает за нас обоих, если исчезнет и не появится, то так тому и быть. Может, Олег и прав.

Впервые о детях я задумалась только тогда, когда о них заговорил Ник. А вскоре и сама поверила, что это наше общее желание. Но так ли это на самом деле?

Наверное, надо отойти от развода, подыскать работу, уйти с головой в дела и не думать, и не просить, и не терзать душу несбыточным. Можно, конечно, обманываться и успокаивать себя, что мне ещё встретится мужчина, который захочет пройти путь к общему ребёнку от начала и до конца, будет держать меня за руку во время стимуляции, когда я от боли внизу живота готова лезть на стену, а потом мы получим суперприз — здорового малыша.

Но так не будет. Просто по той причине, что вскоре мои яичники не смогут дать яйцеклеток, а значит, и детей мне не видать. Ни о каком усыновлении, донорском материале и слышать не хочу. Выходит, я действительно, не настолько хочу ребёнка, чтобы грызть землю!

— Ты молчишь, — прервав затянувшуюся на бесконечные минуты, складывающиеся в четверть часа, паузу, сказал он.

— Думал, я буду тебя уговаривать?

Наши взгляды на мгновение встретились, не помню, кто первым отвёл глаза, зато хорошо запомнила промелькнувшую мысль: «Мы сейчас разобьёмся, и я так и не узнаю, что он решил».

И всё-таки мы добрались до моего подъезда без происшествий. Наверное, нас спасла ночь и недосказанность, державшая наши странные, полные невысказанной обиды, отношения на плаву.

— Я не осуждаю тебя. Правда, — сказала я на прощание и, не дожидаясь ответа, выскользнула в августовскую прохладу.

Каждой женщине в моей ситуации хотелось бы, чтобы её остановили, чтобы Олег догнал меня и сказал: «Ну что ты, родная, я неумно пошутил. Прости».

И лишь нам с бывшим такое расставание не казалось точкой, скорее многоточием. Я получила то, что заслужила. И даже если Олег решит никогда более не появляться в моей жизни, я пронесу к нему сквозь годы благодарность. Без его молчаливой поддержки и помощи, я бы не смогла завершить историю с Ником так быстро и относительно безболезненно.

Войдя в подъезд, я какое-то время ещё стояла, прислушиваясь. Не идёт ли он за мной следом? Конечно, ответом мне была тишина. Одному Богу известно, сколько мне стоило усилий, войдя в прихожую, не выглядывать в окно, чтобы выяснить, уехал ли Олег!

Но я собрала гордость в кулак и отправилась в душ. Ужин перед сном я получила в мессенджере сообщение:

«Ничего не обещаю».

И это было гораздо более обнадеживающе, чем тысячи заверений в преданности и любви. Олег остался верен себе, значит, у меня есть шанс. Каким бы грозным и жёстким не был мой первый верный бывший, я чувствовала, что он колеблется. Надо дать ему время принять решения. А мне — переключить внимание.

У жизни много граней, и материнство — лишь одна из них.

* * *

Олег

Последующие недели я посвятил работе, вгрызся в дела с таким рвением, что даже Саша, привыкшая к моим рабочим запоям, забеспокоилась.

— Что происходит? — ворковала она, пытаясь размять мне плечи.

Я вернулся почти в полночь и застал жену неспящей. Она забралась на диван позади меня и пыталась ластиться. Потиралась налившимися, как у девочки, грудями, о мою спину, окутывала французскими ароматами духов и целовала в шею.

Обычно мне нравилось, что Саша проявляет инициативу. Я любил уступать её настойчивым призывам, позволял себя любить, а сам проявлял настойчивость только тогда, когда совсем невмоготу. Иногда и на меня находил порыв, за который потом было не то чтобы стыдно, гадко.

Мне казалось, что я краду Сашины годы, её молодость, не давая счастья, впрочем, видимо, она была другого мнения. Я не верил ни в её любовь, ни в искренность, но и не осуждал за обман, потому что сам не любил.

Жена никогда не жаловалась на грубость, явное пренебрежение её комфортом, казалось, ей это даже нравится, или она умело делает вид. Мне было плевать, как оно на самом деле!

Я — обеспечиваю, она — принимает условия игры под названием «крепкий брак». Но в последнее время, в то самое, когда я снова впустил Зою в свою жизнь, вся эта конструкция грозила разлететься от лёгкого ветерка, как карточный домик.

— Ничего, не лезь, — грубо отодвинул я Сашу. — У меня неприятности.

На лицо жены упала тень.

— По работе?

— По жизни, — отмахнулся я и отодвинул опустевшую тарелку. — Долги из прошлого.

— Большие? — Саша застыла у открытого зева посудомойки.

Это, наверное, единственное, что её волновало. Не окажусь ли я банкротом и смогу ли дальше обеспечивать её сытую жизнь. Конечно, я понимал, так и должно быть. Какой бы красивый фасад не был у наших отношений, перекрытия давно сгнили, и вот-вот рухнут.

Я бы даже не огорчился, если бы это случилось в скором времени. Пора признать, брак меня тяготит. Для обеспечения быта вполне хватает домработницы, для секса — случайной партнёрши, у которой не обязательно спрашивать имя и стоически выдерживать бесконечные разговоры ни о чём.

— Огромные, — улыбнулся я, и жена, прикидывая что-то в уме, сочувственно кивнула.

— Справимся.

За такую поддержку я и уважал Сашу. Может, она и подумывала о запасном аэродроме, но никогда этого не показывала. А я, в свою очередь, не морализировал на темы «брак и любовь». Не можешь или не хочешь разводиться, так не трепи партнёрше нервы.

А если хочешь? То действуй, а не жуй сопли на диване!

— Прости, я хочу отдохнуть. Завтра снова допоздна.