Книга Долиной смертной тени - Дмитрий Володихин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо. Я отдам соответствующие распоряжения Вольфу.
Пауза. И добавил:
– Вы двое. Поговорим – и свободны от дозора. Оба.
Пауза. Еще добавил:
– Ханна, обработай этому типчику ожоги. Прямо сейчас.
Я подумал: вот сейчас Ханна заспорит, заругается. Вот. Что Огородник – дурак и свинья. А дурака и свинью зачем обрабатывать? Нет, другой человек Ханна. Молча кивнула Ханна. Примерилась к Огороднику.
– Садитесь.
– Спасибо.
Это уже он ей сказал.
Завозилась Ханна вокруг него, а Капитан разговор свой важный дальше потянул:
– Ошибка исключается?
– На все сто.
– Откуда бы это взялось?
– Сам голову ломаю. Пошлю запрос в штаб ограниченного контингента, может тамошние ребята знают больше нас.
Я удивился. Где терранцы – и где мы! Чего это они с нами возиться будут? Чего это они Огороднику ответят? Кто он там такой, чтобы отвечать ему? И как это он запрос пошлет? Чем это? И я спросил:
– А ты разве… можешь?
– Могу, Капрал.
Капитан поморщился сильно. Больше я ничего не спрашивал. А то опять начнет морщиться, а мне неприятно…
– Если ты думаешь, что я больше об этом знаю, чем рассказал, Огородник, то напрасно. Ноль информации. Ноль идей.
– Понятно. Может, они поумнели?
– Людаки что ли?
– Да.
– Вряд ли.
– Почему?
– Сразу как они появились, были почти как люди. По уму четырех людаков можно было приравнять к трем людям. Условно. Потоми – трех к двум. Теперь людак вроде половинки человека. Быстрый, зараза, но больше, чем на пяток движений вперед думать не может. Это я тебе говорю. А я сведения о них коплю как об условном противнике. И больше меня о людаках и быкунах на Плато не знает никто.
И повторил:
– Это я тебе говорю!
– Иными словами, они, наоборот, глупеют?
– Точно схвачено…
– Этому хватило ума, чтобы поливать нас огнем.
– Но не хватило ума убить.
Ханна вздрогнула тогда. Никто не заметил, я только заметил.
– Повезло. И потом… я еще не совсем разучился…
– Да понимаю я.
Капитан поскреб в лохмах своих. Долго скреб, основательно. То медленно, то быстро. Когда медленно, наверное, это мысли у него были. А когда быстро – мыслей, значит, не было.
– Знаешь, в конце Мятежа… да уже и Мятеж весь в фук вышел, уже неразбериха стояла… первых людаков хотели к военным делам приспособить. При людях-то они куда сообразительнее, чем сами по себе. Сами по себе людаки – стая. А хороший специалист может в них кое-что вколотить на уровне…
– …рефлекса.
– Да. Как в цирке дрессируют. Только навык надолго остается. Это я тебе говорю.
Цирк… Цирк? Цирк – это что такое? Забыл уже. Ведь помнил. Был какой-то такой цирк…
– Специалист, говоришь…
Оба они замолчали. Думали: откуда специалист? И я тоже думал: откуда специалист? Ну и… не знаю. Равнина – не для нас. Там кошмар же. Ужас. Дикие. Отрава. Ради… ради… радиациция. Плохо, очень плохо.
Тут Ханна работу свою доделала. Огородник ей кивнул и улыбнулся. А она посмотрела на его лицо внимательно и не улыбнулась. Наверное, хотела. Но удержалась. И пошла-пошла к дверям, ничего никому не говоря. Потом обернулась.
– До свидания.
И опять пошла-пошла. И опять обернулась:
– На днях зайди, Огородник, сделаю тебе перевязку.
– Я зайду, Ханна. Обязательно.
Ушла. Очень она вкусно пахнет.
– Огородник, я не знаю.
Ой-ой!
Я удивился: когда это Капитан говорил, что вот он чего-то не знает! Никогда не говорил. Он всегда все знает, а мы на него очень надеемся… Вот. А тут он не знает! Страшно.
– Огородник, наведи справки.
– Да.
– И еще: будешь ходить в дозор через сутки.
– Я понял.
– Ты, и еще человек семь надежных ребят. А с вами будет целая орава шалопутов. Только не проморгайте.
Кивнул Огородник. И я кивнул. Интересно, а я – надежный парень или шалопут?
Напоследок выдал нам Капитан премиальные – две банки рыбных консервов Огороднику и две банки рыбных консервов мне. А это большое дело. Потому что больше двух банок рыбных консервов у меня было последний раз… о! да. Когда первого быкуна поселковые увидели и убили. Тогда Лудаш целый склад нашел. Военный. Там много всего было. Четыре года назад, то ли даже больше четырех уже…
Я обрадовался.
Мы идем с Огородником по хибарам по своим. Он мне и говорит:
– Выспишься – заходи. Угощу тебя.
– Да. Зайду я. Да.
И он пошел-пошел. К себе. А я думаю: «Чем ты меня угостишь-то, когда у меня целых две банки рыбных консервов!» Но это я зря так думал.
Иду, тяжело мне. Я устал, все болит, одежда тяжелая, мокрая, банки тяжелые. Спать хочется страсть как. Вот. Едва иду. Добрался вот. Кофе делать затеял, но потом немощь одолела и решил я передохнуть чуток, посидеть. Сел на кровать. Ох и устал же я…
11 вандемьера 2146 года.
Планета Совершенство, поселок Гельвеция, южная окраина риджна Шеппард.
Старший инспектор биоаварийной службы Эрнст Эндрюс, 20 лет.
В то утро мне повезло. И еще раз повезет на закате. А в целом день был хуже некуда. Меня как будто засунули в мясорубку и поворачивали ручку до тех пор, пока все прочное не оказалось сломанным.
На рассвете прибыл Грегор.
Сказать, что он устал, как собака, – ничего не сказать. Когда я увидел его, распластавшегося в кресле, руки висят как веревки, глаза закрыты, и весь он вроде мешка с песком, то первым делом подумал: «Помер Грегор. Приехал, свалился и помер». В первую секунду я не испугался и даже на жалость меня не пробило. Сам был никакой. Двое суток не мылся, на сон у меня было всего четыре часа и, кроме того, в последнее время сразу после пробуждения ужас подступал мне к горлу. Тяжелый мертвящий ужас. Каждый день начинался с ожидания: убойный сегодня будет вылет или не убойный? За последний месяц мы похоронили отряд Овакимяна, отряд Лойера и Марту… великолепную безотказную Марту, самую опытную среди нас, самую красивую на Станции, да и самую идейную, наверное… Одним словом, на Грегора просто не осталось жалости. За спиной у меня тявкнула Щепка: «Еще один…» – и тут он пошевелился. Живой. Твою мать, живой. Радоваться тоже сил нет.
