Книга Жертвы дракона. На озере Лоч - Владимир Тан-Богораз

– За то самое, – сказал Яррий. – Юн говорит: – «Ты жертву отнял у тёмного бога, белую тёлку. Будь же извергнут».

– Как же обет? – спросила Ронта растерянно.

Яррий коротко засмеялся.

– Стану ли плакать о муках и истязаниях? Нож Юна-врага не коснётся меня. Буду жить непосвящённый, как жил.

Ронта молчала.

– Куда же ты пойдёшь? – спросила она нерешительно.

Яррий повёл рукою.

– Свет широк, и солнце везде светит. Челноки растут в лесах, и реки текут вниз… Попрощаться я пришёл. Где Дило?

– Не знаю, – сказала Ронта, – был тут недавно. Прогнали его… Куда пойдёшь ты?..

– Пойду на край света, – сказал Яррий, – на берег моря. Узнаю людей медвежьих и людей орлиных. Увижу морских великанов с зубами, как у мамонта.

– Как ты будешь жить, Яррий? – твердила Ронта печально.

– Один буду я жить, диким бродягою, рвать добычу когтями буду, как звери рвут.

Он замолчал и долго молчал, и вдруг сказал отрывисто:

– Пойдём со мною, Ронта!..

Ронта не отвечала.

– Лица мужчин не увижу. Глаза женщин не будут смотреть на меня. Когда я умру, шакалы закроют мне глаза… Ронта, пойдём со мною…

Ронта бросила взгляд назад, в глубину рощи. Ничего не было видно. Только угли костра чуть мерцали сквозь тёмную чащу.

– Жалко тебе оставить Иссу колдунью и сварливых жён? – спросил Яррий злым, изменившимся тоном.

– Жалко, – призналась Ронта.

– С Иллом хочешь плясать, красную бороду гладить девичьей ладонью?

– Нет, – с ужасом сказала Ронта. – Я не хочу.

– Ну, так пойдём со мною.

Ронта опять посмотрела назад и тяжело вздохнула.

– Прощайте, сёстры, – шепнула она. – Пусть я исчезну, вы будете жить… Яррий, я иду с тобою.

Они взялись за руки и тихо, как тени, скользнули вдоль опушки. Никто их не видел. Только небесный Охотник смотрел им вслед и грозил дротиком.

За день ходьбы от кленовой рощи лежало мёртвое поле Анаков. Оно было широкое, ровное, занесённое песком. Этот песок в незапамятное время принесла река Салли я своими весенними разливами, но теперь река давно ушла отсюда вправо, почти на половину дневного перехода. Поле осталось, как прежде, серое, унылое, нагое. На нём не росло ни куста, ни травинки. Только местами поднимались какие-то странные серые сучья. Это были бараньи и оленьи рога, воткнутые в песок, принесённые живыми на поминки покойникам. Ибо на это поле с разных концов своей земли приходили умирать Анаки. По древнему поверью считалось, что только с этого поля возможен отход в дальнюю дорогу, в страну предков. Он начинался от низкой песчаной стрелки, перерезавшей мёртвое поле на две половины. Эта стрелка называлась «тропой мертвецов». От стрелки отход продолжался по песчаным рытвинам старого сухого русла, потом по реке Саллии, против её течения, на юг.

По убеждению Анаков, если кто умирал вдали от мёртвого поля, ему приходилось после смерти прежде всего являться сюда. Оттого родные спешили воздвигнуть ему могильник на мёртвом поле. Это был посмертный приют для него. Могильник состоял из каменного овала, выложенного просто на песке, как будто вокруг мёртвого тела. Всё мёртвое поле было усеяно такими овалами. Пустых было меньше, а больше было таких, в которых лежали белые скелеты. Ибо Анаки даже в болезни крепились, как могли, и приходили сюда умирать, чтобы избавить себя от трудного посмертного перехода.

Во многих овалах вместо целого скелета остались только белые рёбра да толстые берцовые кости. Гиены объедали своими крепкими зубами даже головки берцов и оставляли на земле только костяные трубки, пустые внутри. По всему полю валялись черепа, круглые, гладкие, выбеленные солнцем и ветром. Это были как будто большие странные чаши, разложенные на выбор для живых и для мёртвых.

На это поле на другой день после побега Ронты пришла старая Исса. Она была одна, и никто не следовал за ней. Она прошла по «тропе мертвецов», дошла до середины, встала и огляделась кругом. Потом сошла в сторону и вскоре нагнулась и подняла белый череп. Она взяла его с места, которое было украшено не только рогами, но даже пучками перьев и сухих цветов. Это был могильник чёрной колдуньи Мелан-то, которая была старухой, когда Исса была ещё маленькой девчонкой. Покойная Меланто считалась великой чаровницей, и на её могилу до сих пор приносились дары мужчинами и женщинами. Исса вернулась с черепом к тропе мертвецов. Она наполнила череп водой из лужи, которую нашла тут же. Вода эта была солоноватая и пригодная для колдовства. Старая колдунья села на песок, поставила череп на землю между ног и запахнула над ним полы своего мехового плаща. Она снова оглянулась и достала из поясного мешка щепотку серого порошка. Этот порошок она бросила в воду, и вода задымилась. Белый пар клубами повалил из черепа, хотя нигде не было огня, и вода не согрелась. Исса прикрыла череп плащом ещё тщательнее, но пар или дым выходил струями из каждой прорехи её покрывала, у шеи, у плеч и у ног, как будто она вся горела внутри.

Склонившись лицом вниз и сливаясь вместе с черепом, Исса стала творить страшное заклинание. Оно было направлено против бежавшей девушки для того, чтобы отомстить ей за позор и предательство.

– Беглая тварь, – говорила Исса, – обрекаю тебя гневу. Запираю в твоём теле юность и зрелость. Да будут плечи твои остры, и груди плоски, и чрево бесплодно… Неосвящённая и неблагословенная. Будь Яламой, безмужной и безлюбовной. Запираю тебя мёртвой костью. Когда муж твой подойдёт к тебе, пусть взоры его будут, как взоры убийцы. Спасайся, трепещи!..

Исса достала из мешка маленький сучок, раздвоенный с одного конца, обычную замену человеческой фигуры.

– Ялама, – сказала она, обращаясь к сучку, ибо он представлял Ронту-беглянку. Слово «Ялама», означавшее самку оленя, непригодную к браку, относилось также к хилым, бесплодным женщинам.

Она вынула череп из-под плаща и осторожно опустила сучок в череп.

– Ялама, – сказала она снова, – вот тебе собственная вода и собственная лодка. Вода твоя да будет в лодке твоей. Садись и плыви по тропе мертвецов.

Она поставила череп на песчаную стрелку.

– Иди, догоняй, – сказала она ему сурово, – где бы она ни сидела и ни бегала.

Чары были окончены и посланы вдогонку, и Ронта была обречена их всесильному гневу.

Глава 6

День за днём Яррий и Ронта спускались вниз по реке Дадане, направляясь к морю. Яррий сделал челнок ещё на берегах Калавы из жёлтого луба, такой же гибкий и лёгкий, какой он оставил на месте оленьей охоты, вместе с другими челнами племени. Они спустились по Калаве в реку Саллию. Она впадала в Дадану на полдня ходьбы повыше Лысого Мыса и оленьей тропы. Где можно было, они плыли. Где было мелко или слишком много камней, они выходили на берег и вели челнок за собою на верёвке из стеблей крапивы или просто волокли его по мокрой траве, где он скользил легко, как рыба, потом опять спускали его в воду и плыли. Они садились, по обычаю, спина к спине и протягивали ноги в разные стороны. Яррий грёб веслом, а Ронта смотрела на воду и ждала очереди. Их нагие спины крепко опирались друг на друга. И в росистое, свежее утро это одно место было тёплым у обоих. Оно давало им тепло и грело всё их обнажённое тело.