Книга Тёмное предзнаменование [= Предупреждение тьмы] - Джуд Уотсон

ГЛАВА 13.

Из полной темноты постепенно проступали серые грани каменных стен - после ледяного блеска гнезда горгодонов глаза Феруса привыкали к темноте. Вернее, к полутьме: стены пещеры слегка мерцали от множества Кристаллов. Пиктограммы на стенах говорили о том, что джедаи тысячи лет приходили в эту пещеру. И, джедай или нет, он был частью этой традиции.

Пещера Кристаллов. Они перешептывались о ней, ещё будучи падаванами, и так хотели её увидеть. Он помнил и его приезд сюда с Сири - когда ему пришло время сделать свой собственный световой меч. Эти видения тогда всю душу ему вымотали - он помнил, как сжимался в комок, желая не слышать и не видеть… Они обвиняли его в бегстве от самого себя, в уходе от Живой Силы - из-за его собственных страхов. Они говорили, что он только изображает смирение, что ему слишком нравиться быть лучшим учеником…

Он видел себя самого - туника разорвана, меч сломан. Он знал - видения хотели показать ему, что он никогда не станет джедаем. Тогда он думал - это предупреждение о том, что он не пройдет испытания. Теперь же он знал - видение сбылось. Он так и не стал Рыцарем-джедаем.

Тогда был только один ученик, что мог превзойти его - Анакин Скайуокер. Видение обвинило Феруса в том, что его ослепила зависть, не позволив ему стать другом Анакину. А потом он увидел темную фигуру в плаще.

Я жду тебя, Ферус. Я в твоем будущем, - сказало видение странным неживым голосом. И он помнил - это тогда напугало его больше, чем всё остальное.

Теперь он понял, что он видел. Возможное будущее - то, как оно выглядело в его собственных страхах… Но он просто нашел свободу, когда оставил Орден. Свободу быть самим собой. Он научился этому у Роана. Тот учил его не заботиться, что кто-либо думает, но обращать внимания на его чувства. Это было различие, которое он так и не смог усвоить в Храме. Он был слишком занят старанием быть совершенным.

И поэтому теперь он знал - он не завидовал Анакину; он боялся его. Но почему? Ответа на этот вопрос у него всё ещё не было.

Да и имело ли это теперь какое-то значение? Анакин был мертв, как и все остальные.

Сейчас он сам был куда старше. И не стремился во что бы то ни стало стать джедаем. Какое видение могло прийти к нему сейчас? Чем напугать? Он прошел через войну. Сколько раз душа уходила в пятки - но он не обращался в бегство. Он знал себя - свои пределы, свои возможности. Пещера больше не сможет испугать его…

– Ты так считаешь?

Перед ним словно из ниоткуда возник мерцающий образ. У Феруса перехватило дыхание. Сири. Его учитель, его друг.

– Вот это да, - сказала она. Несмотря на то, что образ мерцал и преломлялся, голос в его голове был прежним голосом Сири - ясным и чуть насмешливым.

– А ты совершенно не изменился. Ты только послушай - ты всё ещё уверяешь сам себя, что ничто не сможет затронуть тебя, что ты - самый лучший. Это настолько важно для тебя - быть самым лучшим, Ферус?

Он покачал головой. Это было совсем не то, что он думал.

Совсем ли?

– Это то, почему ты ушел? Потому что ты не был лучшим - и знал это?

– Нет, - ответил Ферус, - Не потому.

Сири скрестила руки на груди и чуть откинулась назад, словно на невидимую спинку стула. Сидящее в воздухе изображение выглядело странно и жутковато.

– Ты боишься не нас. Ты боишься того, каков ты.

– Я не боюсь, - громко сказал Ферус. Да, он знал, что Сири лишь видение. Спорить с видением казалось глупым, но другого пути не было, - Теперь я знаю себя. Чего не было раньше.

Насмешливое фырканье Сири отозвалось болью - её больше нет. И всё же на этот раз её насмешки не были проявлением заботы. Он чувствовал необычную резкость в её словах.

– И всё же ты боишься. Ты все еще обманываешь себя!

Внезапно она подалась вперед: - Ты хочешь спасти джедаев, ты один, сам? Переиграть свой уход из Ордена? Ты решил опять быть джедаем?

– Нет, не поэтому! - ответил Ферус, - Я только хочу помочь, я хочу бороться с Империей!

– Ты хочешь вернуться. Изменить решённое тобой, - говорила Сири, - Ты хочешь снова быть джедаем. У меня для тебя новость - Ты не сможешь! Ты никогда не станешь джедаем! Твои жалкие попытки использовать Силу были просто умилительны! Что я всегда говорила тебе? Ты ответственен за свои намерения. Ты забываешь это. Снова!

Сири расхохоталась. Ее лицо вдруг словно распалось на отдельные блики, а потом снова собралось каким-то невероятным образом. Это был безликий монстр, некий образ темной стороны Силы, явившийся вдруг ему. Как он мог забыть, что явившиеся образы видоизменяются до тех пор, пока не сможешь понять, где был джедай, а где - тёмная сторона Силы?

Или видения просто создавались его страхами? Страхами, о которых он даже не подозревал?

Внезапно Ферус пожалел, что не придумал себе занятия попроще - например, сцепиться с самим Императором - вместо того, чтобы лезть в эту пещеру…

Он сделал это ради Гарена, - подумалось ему, - ради джедая, которого даже не очень хорошо помнил. Так - отдельные черты, какие-то моменты. Легко вспыхивающая улыбка, легкость во владении Силой; поразительный пилот, друг Оби-Вана…

Но это вполне хватило. Чувства, накатившие волной, когда он вспомнил о Гарене, оказались ответом на его сомнения. Он должен был быть джедаем - если хоть часть его отзывалась на волны Силы, если он чувствовал эту связь.

Жизнь Гарена была сейчас его жизнью. Так - и никак иначе. Усвоенное в детстве никуда не делось из его сердца.

Он двинулся вперед, вглубь пещеры. Стены здесь были неровными, с короткими кристаллами, росшими из них. Ферус знал - бесполезно рассматривать Кристаллы, выбирая самые красивые или почему-то приглянувшиеся. Он должен позволить своим Кристаллам самим позвать его.

Если Сила будет с ним, то те, что были ему нужны, заговорят с ним - из тысяч, лежащих и растущих вокруг. Просто ждать. Они явят себя.

Внезапный благоговейный страх вдруг охватил его - пришло осознание того, что значит тот факт, что он находится здесь. Нравится ему это или нет, но он снова шёл путем Джедая.

– Невероятно.

Это был Анакин Скайуокер. На мгновение, Ферус даже подумал, что это действительно он - настолько настоящим и реальным тот выглядел. Но потом увидел, что этот Анакин был совсем молод, лет шестнадцати, не больше - как раз в том возрасте, в каком они были, когда Ферус ушел из Ордена.

– Это так похоже на тебя, - сказал Анакин, - Считать, что ты единственный, кто может что-то сделать. Твое самомнение. Неудивительно, что тебя все всегда недолюбливали.

Ферус молча ждал. Он знал, что это было лишь видение, что с ним бесполезно бороться или спорить. И он давно уже внутренне согласился с тем, что сейчас говорил Анакин. И уж тем более это не было чем-то таким, чего он не слышал бы прежде.