Книга Жокей в маске - Марсель Аллен

Женщина задумалась.

– Гм, может, вы и правы, – произнесла она наконец. – Однако мне все же больше по душе иметь дело с честными гражданами, а не со всякими там Симоно, де Вернэ и прочими негодяями.

Итак, обманутый муж и удачливый любовник поневоле оказались под одной крышей. Ни один из них, конечно, не испытывал восторга от подобного соседства, но это все-таки было лучше, чем тюрьма. Поэтому оба, не раздумывая, согласились на условия мсье Авара и прибыли на улицу Тардье.

– Вы у меня в гостях, господа, – приветствовал их Жюв, – но прошу чувствовать себя, как дома. Сигареты на столе, вино в баре. На стол вам будет накрывать мой слуга – уверяю вас, он делает это не хуже любого официанта. Я иногда буду забегать вас проведать.

– И как долго мы здесь пробудем? – робко спросил Поль Симоно.

– О, я уверен, что не успею вам надоесть, – ответил инспектор. – Как только найдут убийцу, вас тотчас же отпустят домой.

Симоно сник. Перспектива поимки преступника в ближайшие дни представлялась ему весьма сомнительной. Макс тоже кисло усмехнулся. Где это видано, чтобы полиция раскрыла мало-мальски серьезное преступление! Скорее рак на горе свистнет…

Однако делать было нечего. Попрощавшись с Жювом, соперники разошлись по разным комнатам, бросая друг на друга злобные взгляды.

На следующий день Поль Симоно, одеваясь, разговаривал сам с собой:

– Конечно, одному безумно скучно. Хоть бы с кем-нибудь перекинуться словечком… Но не могу же я болтать с парнем, наставившем мне рога!

Макс де Вернэ, в свою очередь, рассуждал, заканчивая туалет:

– Я, конечно, не отличаюсь болтливостью, но это одиночество просто невыносимо! Хоть бы с этим толстяком потрепаться… Но он наверняка просто пошлет меня к черту.

Соперники вынуждены были встретиться за завтраком. Они появились в столовой одновременно, и ни один не захотел уйти. Стараясь не встречаться взглядами, они сели за стол и мрачно уставились каждый в свою тарелку.

Симоно, попробовав кофе, нашел его горьковатым. Сахарница стояла возле Макса, и толстяку было до нее не дотянуться.

«Не бегать же все время вокруг стола! – подумал он. – Придется попросить, чтоб передал. В конце концов, это меня ни к чему не обязывает».

Как можно небрежнее Симоно произнес:

– Будьте любезны, мсье, подайте мне сахар.

Макс поднял голову:

– Пожалуйста.

Он выполнил просьбу. Затем поднес чашку к губам и сморщился:

– Ух, горячо!

– Совершенно с вами согласен, – машинально ответил Симоно.

Так первый шаг к общению был сделан. Невольные соседи по-прежнему бросали друг на друга подозрительные взгляды, но каждый по первой просьбе передавал масло, хлеб и тому подобное.

– Неплохой кофе, – пробормотал Макс.

Поль Симоно вспомнил об ароматном напитке, который подавала ему по утрам Жоржетта, и насупился.

– Не сомневаюсь, что чай, которым вы соблазняли мою жену, был не хуже, – буркнул он.

Молодой человек чуть было не ляпнул, что соблазняет женщин несколько иначе, чем опаивает их чаем, но вовремя прикусил язык.

«Не стоит связываться, – решил он. – А то и пяти минут не пройдет, как этот тип швырнет в меня кофейником, и мне не останется ничего другого, как защищаться сковородкой и звать на помощь».

Мысль о возможной потасовке так увлекла Макса, что он, удержавшись от одной глупости, тут же сморозил другую:

– Чай? M-м, возможно. Признаться, в тот момент я не обратил внимания.

Симоно поперхнулся кофе, и растерявшийся молодой человек торопливо забормотал то, что уж никак говорить не следовало:

– Ну, я, понимаете, это… Как-то голова была совсем другим занята!

Симоно свирепо уставился на него.

– Конечно, не тем! – рявкнул он. – Уж я-то знаю, чем была занята ваша безмозглая башка! Неудивительно, что, имея на плечах то, что вы величаете головой, вы угодили в тюрьму! И не по мелочи, а как обвиняемый в убийстве!

Макс постарался сохранять спокойствие.

– Вы ошибаетесь, мсье Симоно, – проговорил он как можно дружелюбнее. – Что касается Жоржетты – да, я виноват перед вами, и вы вправе подвергнуть меня самому суровому наказанию. Но я никого не убивал, поверьте. Виноват я только перед вами. Да и то не совсем – ведь ваша жена обманывала меня с другим…

Нет, положительно, если у юного Макса де Вернэ и присутствовали таланты дипломата, то сегодня они ему изменили. Поль Симоно подпрыгнул на стуле и покрылся бурой краской.

– Вас обманывала?! – зарычал он. – Вы хотели сказать, меня?

– Ну, хорошо, – потупился Макс. – И вас тоже. С Жюлем.

Симоно схватился за голову.

– С каким еще Жюлем?!

– Ну, с этим… который оказался Бодри.

– А, Артур! Бог с ним, он умер.

Макс пожал плечами:

– В общем, мне-то до него дела нет. Вас он должен больше интересовать.

Толстяк сжал кулаки:

– Видит Бог, мне это начинает надоедать. Сначала меня арестовывают по подозрению в убийстве человека, с которым я частенько пропускал рюмку-другую в кафе. Потом любезно сообщают, что этот господин спал с моей женой. Затем выясняют, что я все-таки его не убивал, и выпускают. Но вместо того, чтобы извиниться, поселяют в одной квартире с молодым нахалом, который тоже наставил мне рога. И в довершение этот сопляк позволяет себе возмутительные намеки в мой адрес! Нет, это уж слишком!

Рука Симоно потянулась к кофейнику.

«Началось», – решил Макс, оглядываясь в поисках сковороды.

– Возьмите себя в руки, мсье, – уговаривал он. – Будьте благоразумны!

Дверь внезапно отворилась, и в комнату вошел Жюв. Он спокойно подошел к своим «гостям» и пожал им руки с таким видом, будто нисколько не сомневался, что они все утро беседовали о погоде.

– Как прошла ночь, господа? – спросил инспектор. – Как спалось? Надеюсь, кофе вам понравился? Если вы предпочитаете шоколад, достаточно только предупредить слугу.

Соперники хмуро молчали, не поднимая глаз. Жюв укоризненно покачал головой:

– Надеюсь, господа, вы будете вести себя благоразумно. Квартал очень тихий, особенно этот дом, и мы очень не любим шума.

– Уверяю вас, мы тоже, – вздохнул Симоно. – Мы тут просто беседовали… о Жоржетте.

– И узнали друг от друга много нового и интересного, – закончил молодой де Вернэ.

Видно, сам черт тянул его сегодня за язык!

Накануне вечером Жоржетта Симоно, отпущенная на свободу, в одиночестве вернулась в квартиру на улице Батиньоль. Заперев дверь, она упала на кушетку и зарыдала.