Книга Дочь великого грешника [= Небо Монтаны ] - Нора Робертс

— Ты полагаешь, это смешно? — Бен прищурился и сдул волосы, упавшие ему на глаза. Но в глубине души он был ей благодарен за то, что она не вырвала ему волосы с корнями. — Ты меня укусила.

— Знаю. — Голос ее дрогнул, и она провела языком по зубам. — Кажется, у меня во рту остались клочки твоей рубашки. Отпусти меня, Бен.

— Чтобы ты меня снова укусила или яйца мне в глотку загнала? — Он прищурился и неожиданно ухмыльнулся. — Ты дралась, как девчонка.

— Ну так что? Это же сработало.

Настроение у него снова поднялось. Злость сменилась жгучим желанием, обида — страстью. Он лежал на ней, ее груди приятно упирались в его грудь, свои ноги он втиснул как раз между ее раскинутыми ногами.

— Да, сработало. Значит, ты можешь быть женщиной, когда захочешь.

Она заметила, как изменилось выражение его глаз, и ею овладели одновременно испуг и томление.

— Я не хочу.

Его губы были в дюйме от ее губ, и снова дыхание Уиллы участилось.

— Но почему? Кому от этого будет хуже?

— Я не хочу, чтобы ты меня целовал. Он поднял бровь, улыбнулся.

— Врешь. Уилла вздрогнула.

— Да.

Их губы уже почти сблизились, когда раздались пронзительные крики.

Глава 5

Бен перекатился через нее и вскочил на ноги. На этот раз Уиллу восхитила его скорость, и она помчалась за ним. Крики не прекращались, когда Бен распахнул входную дверь.

— Господи, — пробормотал он, перешагнул кровавое месиво на крыльце и обхватил Лили руками. — Все в порядке, дорогая.

Автоматически он повернулся так, чтобы ей ничего не было видно, и, поглаживая Лили по спине, поверх ее головы поглядел на Уиллу.

Она была потрясена, но в глазах ее не было того леденящего ужаса, который обуял женщину, дрожавшую в его руках. Какая она хрупкая, совсем не такая, как Уилла, подумал он.

— Отведи ее в дом, — велел он Уилле.

Но она помотала головой, пристально разглядывая искромсанное кровавое месиво под ногами.

— Должно быть, это одна из амбарных кошек.

Вернее, это раньше была кошка, угрюмо подумала она, прежде чем кто-то отрезал ей голову, выпотрошил кишки и оставил у входной двери в качестве некоего зловещего подарка.

— Уведи ее в дом, — повторил Бен.

На крик сбежались остальные. Адам примчался первым. Сначала он увидел Лили, рыдающую в объятиях Бена. Это произвело на него едва ли меньшее впечатление, чем разбросанные по крыльцу окровавленные останки.

Непроизвольно он шагнул к ней, положил руку на плечо и утешающе погладил, когда она нервно вздрогнула.

— Все в порядке, Лили.

— Адам, я увидела… — Ей едва удалось побороть тошноту, подступившую к горлу.

— Я понимаю. А сейчас ты пойдешь в дом. Послушай меня. — Он осторожно высвободил ее из объятий Бена и, обхватив за плечи, подвел к двери. — Уилла о тебе позаботится.

— Слушай, я…

— Позаботься о сестре, Уилл, — перебил ее Адам и, взяв ее за руку, твердо вложил в нее руку Лили.

Коснувшись дрожащей Лили, Уилла сразу сдалась. Невнятно выругавшись, она потянула Лили за собой.

— Пойдем, тебе надо присесть.

— Я увидела…

— Да, да, я знаю, что ты увидела. Забудь об этом.

Уилла решительно захлопнула дверь, оставив мужчин убирать обезглавленный труп с крыльца.

— Господи, Адам, это кошка? — Джим Брюстер тыльной стороной ладони вытер рот. — Кто-то здорово над ней поработал.

Адам оглянулся, изучающе оглядел всех стоящих на крыльце мужчин: Джим — бледный как мел, кадык ходит ходуном; у Хэма губы стиснуты; Маринад сжал висящее на плече ружье. У Билли Винсента — ему еще не было восемнадцати — глаза горят от любопытства; Вуд Бук задумчиво поглаживает черную бороду.

Первым заговорил Вуд, голос его звучал совершенно спокойно.

— А где голова? Здесь ее нет.

Он шагнул ближе. Вуд отвечал на ранчо за посев и уборку пшеницы, а его жена, Нелл, готовила еду для всех работников. От Вуда пахло одеколоном «Олд Спайс» и мятными конфетками. Адам всегда считал его человеком надежным и непоколебимым, как гибралтарская скала.

— Тот, кто это сделал, мог забрать голову с собой в качестве трофея.

После этих слов Адама общее бормотание прекратилось, только Билли продолжал причитать:

— Господи Иисусе, вы только поглядите! Надо же, разбросал кишки повсюду. И что теперь делать с этой несчастной кошкой? А как ты думаешь…

— Заткни свою пасть, Билли, — устало приказал Хэм. Вздохнув, он потянулся в карман за сигаретами. — А вы все ступайте назад ужинать. Нечего тут стоять и глазеть, будто старухи на показе мод.

— Что-то у меня аппетит пропал, — пробурчал Джим, но и он, и остальные пошли прочь.

— Паршивое зрелище, — заметил Хэм. — Конечно, детишки могли это сотворить. У Вуда мальчишки отчаянные, но все же не до такой степени. Если ты спросишь мое мнение, то только распоследний гад мог такое натворить. Но я с ними поговорю.

— Хэм, а что, если я задам тебе вот какой вопрос: ты можешь сказать, где были и чем занимались твои люди в течение последнего часа?

Хэм изучающе поглядел на Бена сквозь пелену сигаретного дыма.

— Кто чем. Умывались перед ужином, еще что-нибудь в этом роде. Я за ними не слежу, если ты об этом спрашиваешь. Люди, которые работают на этом ранчо, не станут кромсать кошку ради забавы.

Бен кивнул. Он не имел права задавать подобные вопросы, и они оба это знали.

— Это произошло не раньше, чем час назад. Я пришел довольно давно, и на крыльце было чисто.

Хэм сделал затяжку, кивнул.

— Я поговорю с мальчишками Вуда. — Он бросил последний взгляд на то, что лежало на крыльце. — Ну и паршивое зрелище, — повторил он и пошел прочь.

— Уже второе искромсанное животное за неделю, Адам. Адам присел на корточки, коснулся пальцами окровавленного меха.

— Его звали Майк. Он был старый, слепой на один глаз и должен был умереть во сне.

— Мне очень жаль. — Бен и сам любил животных, он понимающе положил руку на плечо Адаму. — Кажется, у вас тут серьезные проблемы.

— Да. Дети здесь ни при чем. Они у Вуда совсем не вредные. К уому же им все равно было бы не под силу зарезать быка.

— А я и не говорю, что это дети. Ты хорошо знаешь своих людей?

Адам поднял на него глаза. В них была печаль, но смотрели они твердо и прямо.

— Работники — не моя епархия. Я имею дело с лошадьми. — Еще теплый, подумал он, касаясь всклокоченного меха. Быстро остывает, но еще теплый. — Я их давно знаю. Все, кроме Билли, живут здесь по многу лет, а Билли появился прошлым летом. Ты у Уиллы спроси, она с ними чаще общается. — Он снова посмотрел вниз и с горечью вспомнил, что старый полуслепой кот все еще обожал охотиться. — Лили не надо было это видеть.