Книга Имя для ведьмы - Надежда Первухина

Понятненько. Малыш питается субстанцией, адекватной его морфической структуре. Он ест не материальную, а ментальную ткань книги. Интересно, что ему сейчас полезнее всего для правильного роста и развития?

Оказалось, басни Крылова в самый раз. Букс, порыскав по хранилищу, остановился у нужной полочки, вскарабкался на нее и приник к книге, как младенец к материнской груди. Мне послышалось его довольное урчание.

– Смотри, не переешь, – на всякий случай предостерегла я.

– Не-е... А вос-с и ныне там! – удовлетворенно прошепелявил бумажный младенец, спрыгнул с полки и поковылял дальше, распространяя вокруг себя еле слышное шуршание.

Я медленно шла за ним, пребывая в состоянии легкого шока. И мне понятно, почему крыса, обычная, неволшебная серая крыса, неожиданно выскочившая из-за книжного шкафа, увидев нас, замерла, а потом мягко осела в обмороке. Ну надо же, какие нервные крысы пошли...

Букс тоже слегка испугался и поспешил прижаться к моим ногам.

– Это кто?

– Крыса. Зверек такой. Не бойся, она тебя не тронет. Лучше скажи, что мне с тобой делать?

– Не есть, – твердо прошептал макулатурный.

– Да я и не собиралась. Просто думаю, где же ты будешь жить, чем питаться...

– Сдес-сь. Все сдес-сь. – Он обвел ручкой темные стены нашего депозитария. – Еда, дом... Хорошо. А ты – гос-споша. Ты защитишь.

Дверь в хранилище медленно приоткрылась, и опасливый голос спросил:

– Вик, ну как, ты крысу обнаружила?

При звуках этого голоса Букс резво, насколько позволяла его хрупкая конституция, подскочил и с шелестом скрылся на полке с книгами Набокова. Ох, не рановато ли ему... От одной «Лолиты» такое в детском организме начаться может...

– Крыса в обмороке лежит, она больше вас испугалась, – громко ответила я. – Сейчас вынесу.

– Ой, не надо. Пусть она, как очнется, уйдет куда-нибудь.

– Ладно, я так ей и передам.

Я склонилась над не подававшей признаков жизни крысой и щелкнула пальцами:

– Луер-апироген-донормил!

Крыса очнулась, встала на задние лапки и с укором поглядела на меня. Затем, окончательно придя в себя, торопливо умотала с глаз моих долой.

– Букс, – тихонечко позвала я. – Ты не высовывайся, а я иногда буду тебя навещать и даже приносить гостинцы.

Ответом мне было тихое удовлетворенное шуршание. Я пожала плечами и ушла из хранилища, решив отложить поиски нужной мне литературы на потом.

...День близился к закату. Легкие весенние сумерки вползали в библиотеку. Видимо, они были перенасыщены теми апрельскими феромонами, которые заставляют кошек штурмовать чердаки многоэтажек, а скромных работниц книжного дела томиться непонятной тоской. Я неизвестно зачем отправилась в читальный зал и увидела картину, потрясшую мое, ставшее чересчур сентиментальным, сердце. Возле кабинетного рояля любительница фэнтези Надя изящным веером раскладывала на столике книги Авдея Белинского. Я встала рядом, с болью сердечной рассматривая яркие глянцевые обложки.

– А, Вика! – Надя улыбнулась мне, на мгновение спустившись с литературных высот. – Как тебе эта выставка, ничего?

– Ничего, – сделав над собой неимоверное усилие, кивнула я. – А тебе нравится... этот фантаст?

– Да, хорошо шлифованная проза, язык и стиль отработанные, – заговорила Надя тоном судмедэксперта. – Правда, в отдельных произведениях наблюдается кодационная проблема...

– Какая?

– Ну, проблема концовки: есть рыхлость, логический аутизм, субстанциональный позити...

– Надя, – проникновенно сказала я. – Ты хоть изредка можешь говорить по-человечески?

– Могу. Извини, увлеклась. Ты же знаешь, я диссертацию пишу по современному фэнтези. Книги Белинского там тоже рассмотрены.

– Надь, ты не будешь против, если я возьму парочку... его книг с выставки, почитаю?

– Конечно, о чем речь! У нас уже фэн-клуб его имени возник! Так что не отставай от веяний времени, познакомься с его творчеством.

Знала бы Наденька, с какой замечательной стороной творчества Авдея Белинского мне уже посчастливилось познакомиться... Впрочем, ей это не грозит. Наденька вот уже десять лет прочно удерживает переходящий вымпел первой старой девы нашей библиотеки и на представителей противоположного пола смотрит исключительно как на лиц, читающих (не читающих) фэнтези.

Я взяла две наименее пестрые книжки, полистала и грустно улыбнулась портрету на фронтисписе. Привет, милый.

– Ну, я пойду, – прижала я к груди книжки. – Потом поделюсь с тобой прочитанным.

– Обязательно! – ободряюще улыбнулась Надя. – Я тебе еще главы из своей диссертации принесу, если ты не против.

Я изобразила безмолвный восторг перед такой блестящей перспективой и поспешила убраться из читального зала. Именно диссертации мне и не хватало для полного и окончательного схождения с ума!

После работы мне не хотелось идти домой. Я отправилась в парк, посчитав, что для весенней прогулки там в самый раз. Побродила по полупустым аллеям, старательно обходя семейные пары с детьми (засмотришься на какого-нибудь симпатичного карапуза да и сглазишь автоматически. Бывали прецеденты). В конце концов устала и уселась на относительно чистую скамейку. Достала из сумочки книгу. Ну-ну, поглядим, что там писал мой талантливый возлюбленный...

Это была странная повесть. Во всяком случае, герои классических сказок и легенд так себя не ведут.

Героя звали Тристан, и был он странствующий рыцарь, воспевавший красоту нареченной ему невесты, принцессы Изольды. Девушки, которой он никогда не видел.

Сходство с классическим источником на именах героев и оканчивалось. Дальше они, то есть герои, вели себя весьма непредсказуемо. «Прекрасный Тристан, получив благословение родителей, сел на корабль, чтоб плыть в страну никогда не опадающих яблоневых цветов. Там ждала его невеста. А перед самым отъездом верный раб Тристана, старый Бражьен, подал господину флягу с темным напитком.

– Это напиток страсти, мой господин. Кто знает, искренне ли расположено к вам сердце вашей будущей жены... И, возможно, она побоится дать вам власть над собственным телом и возлечь с вами на супружеское ложе... Так вот, если усомнитесь вы в ее чувствах, налейте ей этого вина. Испив его, она воспылает к вам страстью, какую вы сами к ней будете испытывать.

И сказал Тристан: «Мерси боку», и отплыл его корабль в страну никогда не опадающих яблоневых цветов. Долог был путь, темны волны, одиноки вечера, и не раз задавал себе Тристан вопрос: а стоит ли нареченная ему женщина таких испытаний? А есть ли в сердце самого Тристана искренняя любовь к ней?

Но рыцарь не был малодушен и держался данной однажды клятвы. И тогда правильным казался ему его путь.