Книга Лес за Гранью Мира (сборник) - Уильям Моррис

Путники собрали много хвороста, наломав веток растущих на скалах кустов, разожгли большой костёр, привязали неподалёку от него лошадей и легли отдохнуть. Ночью они часто слышали рёв диких зверей. Несколько раз просыпаясь, они видели в свете луны, смешанном с отсветами огней земли, очертания каких-то ужасных существ, но эти существа не подходили близко, и с путниками ничего не случилось. Так прошла ночь, и настал новый день.

Глава X

Путники достигают Горных Врат

В тот день они пасли лошадей. Время от времени Мудрец задавал Ральфу с Урсулой вопросы, проверяя, насколько хорошо они помнят приметы дороги, и радовался тому, что его ученики ничего не забыли.

На ночь остались на том же месте, а ранним утром следующего дня Мудрец повёл их через равнину. Во время пути страшные горы приблизились настолько, что, казалось, нависли над самыми головами. Эта громадная тёмная масса ужасала путников больше, чем столб огня, виденный ими недавно. Но в действительности до гор надо было ещё идти и идти. Лишь на третий день после того, как путники вышли из каменного моря, они достигли подножия выжженного горного отрога, и казалось, что только орлы могут знать о землях с другой его стороны.

Горы от равнины не отделяли ни холмы, ни предгорье. Лишь груды камней, сорвавшихся со скал, создавали запутанный лабиринт на подступах к ним. Но Мудрец провёл через него своих спутников так же уверенно, как вёл до этого. Наконец, закончились и камни, и путники оказались у склона горного отрога, глядя на который, нельзя было представить, что где-то могли быть горы выше. Сам отрог невозможно было увидеть целиком. Сначала его склоны шли отвесно, а затем нависали так, что больше ничего не было видно. Путники замешкались, и в этот момент Мудрец закричал, указывая на что-то рукой. На чёрном, гладком и блестящем, словно отполированном людьми или великанами, утёсе была вырезана фигура воина с мечом в правой руке, в кольчуге и шлеме, какой носили в древности. Воин выглядел мудрым и непреклонным, и хотя с головы до пят он был около шестидесяти футов роста, изображение на твёрдой скале просматривалось целиком.

Так они и стояли, глядя на скалу в этой величественной бухте, образованной отрогом и горной стеной, от которой он отходил. Ральф с Урсулой боялись вымолвить и слово, но Мудрец повернулся к ним и произнёс:

– Здесь наши пути расходятся. Вы уже знаете всё, что я мог вам поведать, мне больше нечего добавить. Я скажу только одно: отбросьте страх и идите к своей цели. Ещё несколько часов дневной свет, что здесь, в горах, больше напоминает сумерки, будет освещать ваш путь. Не теряйте времени.

Ральф и Урсула спешились. Они растроганно поцеловали и обняли старика, но Мудрец освободился от их объятий, развернулся и пошёл прочь, не сказав больше ни слова. Вскоре он скрылся из глаз в каменном лабиринте у подножья гор, а Ральф с Урсулой снова сели на коней и молча отправились в путь, как повелел им Мудрец.

Довольно скоро тропу обступили скалы. Проход сузился, и стемнело так, что на небе стали видны звёзды. Из-за отвесных скал по сторонам путники не могли видеть саму безграничную горную пустыню, но они живо рисовали её себе своим воображением. Дорога казалась бесконечным темным коридором, и когда опустилась настоящая ночная тьма, путники только обрадовались ей.

Ральф нашёл укрытие в расселине скалы, нависавшей над дорогой. Неподалёку росло немного травы для коней. Юноша с девушкой зашли внутрь и сели на камнях рядом друг с другом. И так долго они сидели там, не произнося ни слова, что Ральфа окутал мрак. Юноша уже не знал, спит ли он или нет, жив ли он или мёртв. Но посреди этого мрака вдруг раздался нежный голос – кто-то спрашивал Ральфа о полях Верхних Лугов, о цветах на них, о рыбе в их ручьях, о богатствах королевского дома, о братьях Ральфа и о матери, что родила его. Сначала юноше показалось, что это лишь сон, пробившийся сквозь пустоту тьмы, но затем мрак, ужас и онемелость покинули его, и он понял, что это голос его подруги, которая сидит близ него. Она склонилась над ним, и юноша уже ощущал её мягкий запах. Тогда Ральф вспомнил, кто он, но от развеявшегося ужаса, от нежности Урсулы и от всего пережитого заплакал. Урсула встала, вынула из своей сумы еду, а затем, снова сев рядом с ним, начала вытирать ему слёзы, смеяться и журить за то, что он испугался тьмы, словно был ребёнком. Они поели в этом сумеречном углу диких гор, и теперь Ральф был счастлив. Ему захотелось поговорить, и он начал рассказывать своей подруге о Верхних Лугах, о своих предках, о тех, кого он любил, и о тех, с кем дружил, пока жизнь и смерть не приобрели для него тот же смысл, что и на его родине, в светлой, счастливой стране. Наконец, усталость пересилила, и путники уснули. Их сон был крепким и спокойным.

Глава XI

Путники приходят в Каштановую долину

На следующее утро Ральф с Урсулой поехали дальше. Горная тропа оставалась прежней, никак не изменившись за день. Незадолго до наступления ночи путники, не найдя ничего лучше, остановились около ручья, бьющего из скалы. Ральф был в приподнятом настроении. Он очень любезно ухаживал за Урсулой: набрал из ручейка воды и постарался сделать место их отдыха как можно более приятным. После ужина и отдыха он обратился к ней с такими словами:

– Прошлой ночью ты спасла меня от уныния. Но потом, пока мы не заснули, в этой глуши раздавался всё больше мой голос. Теперь же пусть будет наоборот: я хочу спрашивать тебя и слышать твою нежную речь.

Урсула тихо и ласково засмеялась:

– На самом деле, дорогой друг, я заговорила с тобой тогда как раз для того, чтобы услышать твой голос. Он вернул меня к жизни.

Ральф немного помолчал, поражённый в самое сердце нежностью её голоса. Он охотно ответил бы ей так ласково, как только способен говорить мужчина, но неизвестный ему страх сдержал его порыв, и голос юноши остался довольно грубым:

– И всё же, мой друг, я прошу тебя рассказать мне о твоём старом доме, как прошлой ночью я рассказывал тебе о своём.

– Хорошо, – ответила Урсула, – охотно.

И она начала свой рассказ. Она вспоминала о том, как жила, когда была маленькой, о своём отце, матери, об умершей сестре и о брате, которого Ральф видел в Буртоне. Она рассказала и о парнях, что когда-то ухаживали за ней, по-доброму подшучивая над ними. И голос её был таким нежным, а говорила она так спокойно, что даже в этих суровых горах Ральф почувствовал себя так, словно был дома. В сумерках он взял Урсулу за руку и попросил:

– Друг мой, расскажи о том человеке, которого ты оплакивала, когда я впервые встретил тебя в Буртоне.

– Отвечу тебе просто, как другу. Не прошло и трёх часов с твоего отъезда, как до меня дошли вести о нём. Он не умер и не был ранен, а лошадь, что вернулась домой без седока, и седло в крови оказались лишь средством сбить нас с толку, чтобы слуги аббата не отправились на его поиски. Избавившись от погони таким простым способом, он вступил в войско Города Четырёх Рек, так как, на самом деле, устал и от меня, и от моих близких. И более того, – должна тебе признаться – я поняла теперь, что хотя и оплакивала его перед тобой, но делала это больше от злости – в сердце моём почти не было любви к нему, и я лишь старалась заставить себя врать.