Книга Сталинские соколы. Возмездие с небес - Станислав Сапрыкин

Утро 27 июля было прекрасным, небо безоблачным. Сосредоточенный Лайош напевал с утра «жизнь длиться не более, чем день…». Мы стукнулись с приятелем кулаками, и, пожелав удачи, разошлись по самолетам.

Сразу после взлета правой восходящей спиралью группа начала набор высоты над аэродромом, затем мы взяли курс на северо-восток, где на высоте двух с половиной тысяч метров должны были встретить транспорт. Лично я не видел самолет, который нужно было опекать, только держался за капитаном. Мы долго летели, сохраняя режим радиомолчания, периодически меняя направление полета, словно стараясь кого-то запутать. У меня была полетная карта, но, пользуясь прекрасной видимостью, я просто следовал за ведущим, не сверяясь с местностью, поэтому понятия не имел, где мы летим.

Радиомолчание прервал позывной капитана Шольца. – «Фортепиано» вижу врага на одиннадцать часов. Началась чехарда, я не видел противника, но, крепко вцепившись в хвост капитана, повторял его действия. Лайош делал то же самое. Пикирование, горки, бочки и боевые развороты, спирали, я упорно прикрывал зад ведущего. Наконец все было кончено, и признаться вовремя, так как мой мотор начал греться. Вдобавок я временно потерял и ведущего и ориентировку. Внизу был крупный населенный пункт.

– Я «Фортепьяно», следуй за мной – раздался в наушниках голос Шольца.

Наконец я присоединился к звену и через некоторое время мы приземлились в Веспреме.

– Все отлично, пожал мне руку командир. – задание выполнено блестяще, мы сбили четверых без потерь.

Лайош также был невозмутим, все насвистывая дурацкую песню.

В этот день группа удачно отразила налет Б-24, из наших – погиб прапорщик Крижевски. Кого сопровождали мы, так и осталось загадкой.

Американцы бомбят беспрерывно. К этому невозможно привыкнуть. Каждый день, вглядываюсь в утреннее небо с надеждой. «сегодня не прилетят». Но они приходят с завидным постоянством, а наше дело – сбивать.

Сегодня после обеда восемь самолетов нашей эскадрильи заступили на боевое дежурство, мы должны прикрывать наземные цели от ударов американцев. У нас есть десяток машин с установленными тридцатимиллиметровыми пушками, я единственный не из офицеров, летающий с увеличенным калибром – прекрасным оружием против бомбардировщиков.

Без пятнадцати три после полудня поступил сигнал о приближающихся «Либирейторах», нас подняли на перехват. Группу возглавил майор де Хеппеш, в первом звене также летят его ведомый лейтенант Тобак, капитан Хорват и лейтенант Тот, их задача связать боем истребители сопровождения. Я лечу во втором звене ведомым капитана Шольца, наша четверка должна обнаружить и атаковать бомбовозы. Нам на помощь вылетела пара немцев.

Летний день особенно ясен, лезем вверх, набрав четыре тысячи метров получаем сигнал от командира группы с указанием сектора, где он обнаружил бомбардировщики. С набором идем туда, первое звено и Люфтваффе уже ведут бой. Пикирую за ведущим и оказываюсь прямо в строю бомбардировщиков противника. Выхожу из-под их огня и, развернувшись, преследую тот, что рядом. Его стрелок ведет огонь в мою сторону, когда очередь проходит рядом, и, кажется, вот-вот заденет Мессершмитт, становится страшно. Я нахожусь выше и правее, бомбардировщик разворачивается вправо, подставляя мне правую консоль. «Бум-бум» – коротким залпом «отбойного молотка» я дырявлю его крыло. Несмотря на зияющую пробоину, самолет продолжает держаться в воздухе. «Бум-бум-бум» – более продолжительным залпом трехсот тридцати граммовых снарядов увеличенной мощности я отрываю ему консоль. Снаряды попадают в основание крыла и взрываются в баке, через секунду от бомбардировщика остаются летящие к земле огненные ошметки. Инстинктивно съежившись, как будто это может спасти, я проскакиваю сквозь них, все в порядке.

Налет отражен, уцелевшие машины «Пумы» садятся в Веспреме. Сегодня мы уничтожили пять врагов, еще троих сбили немцы, наши потери ужасают. четыре самолета и трое летчиков. Погиб сбивший один бомбардировщик капитан Хорват. С трудом вернулся на поврежденной машине майор де Хеппеш, с ужасом узнаю, что сбит мой ведущий капитан Шольц. В этом не было моей прямой вины, ведь при атаке строя бомбардировщиков каждый действует сам по себе, но я чувствовал такую боль, словно потерял собственную руку.

Наша эскадрилья уже оплакивала своего командира, когда пришло радостное известие. Шольц ранен и попал в госпиталь, так что мы потеряли двоих. Моя победа над бомбардировщиком была отнесена к разряду вероятных, так как фотоаппарата на борту не было, самолет взорвался в воздухе, и в пылу мясорубки с таким количеством самолетов никто не вел точной фиксации побед, да оно и не важно, главное. не индивидуальная, а общая победа. В качестве утешения, на днях пришло подтверждение о сбитом еще на Восточном фронте в 1943 году третьем русском Ил-2, так что я имею три подтвержденные победы, опережая брата и общего приятеля на целую бесконечность.

Наши недавние союзники бегут как зайцы от стаи гончих, вот уже финны и румыны воюют на стороне Советов, румынам я никогда не доверял и недолюбливал эту цыганву, надо было их придавить в конце тридцатых, а теперь наши южные границы обнажены. Попытка остановить русских в Румынии закончилась сожжением танковой дивизии и отступлением мадьярских войск на свою территорию. Теперь они занимают оборону в северных Карпатах.

Линия прорвана и Советы уже на территории Венгрии. Всякая возня по поводу сепаратного мира закончилась отстранением Хорти и назначением Салаши. Теперь нами полностью управляют немцы.

Мы продолжаем базироваться в Веспреме. Полк переформирован. Я с Имре переведены во вторую эскадрилью, Лайош оставлен в первой.

С ноября меня и Лайоша отправили на переучивание на аэродром Варпалота. Это рядом. менее двадцати километров по прямой от Веспрема или четыре минуты полетного времени, так что в хорошую погоду над одним аэродромом с любого разворота видно другой. Рядом с аэродромом поселок с сохранившимся средневековым замком, служащим отличным ориентиром. В Варпалоте находится 102 боевая авиагруппа истребителей-бомбардировщиков. Там переучивают пилотов штурмовых групп с Юнкерсов на FW-190F. Теперь, когда русские находятся на расстоянии половины топливного бака от основных баз, упор делается на наземную оборону. Недаром «Сто вторая» носит имя пастушьей собаки «Пули».

Освоив теорию бомбовых ударов на Фокке-Вульфе менее чем за два месяца, в январе мы начали практическое обучение. Временно я и Лайош отстранены от боевых вылетов в «Пуме», и я сильно беспокоюсь об оставшемся в «сто первой» брате. Благо он тоже проходит краткое обучение на новой версии Мессершмитта с системой форсирования двигателя. В обоих подразделениях есть проблема с самолетами. Если «Пума» с января пользуется истребителями, предоставляемыми Люфтваффе, то «Пули» просто ждет свои машины с завода. Наконец мы укомплектованы восемнадцатью новыми самолетами и можем применить полученные навыки в деле. Как всегда в таких случаях «нижним чинам» достаются машины потрепанные офицерами. Я получаю в пользование FW-190F-8 с белым номером W.504. Пока трудно сравнить летные данные новой машины с привычным для мне «Густавом». Истребитель-бомбардировщик тяжелее, но он хорошо бронирован и вооружен двумя двадцатимиллиметровыми пушками и двумя тринадцатимиллиметровыми пулеметами против одной, но тридцати миллиметровой и таких же пулеметов на Мессершмитте. Кроме стрелкового оружия Фокке-Вульф легко несет до семисот килограммов бомб и также имеет систему форсажа. Если при зимних полетах на истребителе поверх повседневной формы я надеваю удобную немецкую летную куртку из овчины, то для вылетов на штурмовку приходится напяливать летный кожаный костюм с хорошо подогнанным ранцем парашюта – полеты будут на малой высоте, и в случае чего, времени на подготовку к прыжку не будет. Вспомнилось грубое сравнение Имре Мессершмитта с худощавой Марлен. Если относится к полетам на самолетах как к занятию любовью с женщинами, то Мессершмитт я могу сравнить со стройной вертлявой девчонкой, а Фокке-Вульф – с опытной и на все готовой дамой с формами – везде есть свои прелести.