Книга Последний танцор - Дэниел Моран

— У меня в запасе еще целая куча крепких выражений. Желаешь выслушать?

— Если я не смогу использовать Дэнис, мне не останется другого выхода, кроме как ликвидировать ее, — спокойно заметил Танцор.

— Я повидал на своем веку больше трупов, чем ты можешь представить, — процедил Защитник. — Убей ее и будь проклят!

Седон тяжело вздохнул, поднялся со стула и направился к выходу.

— Раньше у тебя получалось намного лучше, — настиг его сорванный голос Двана у самой двери.

Танцор застыл как вкопанный и медленно повернулся к висящему в тяжелых кандалах пленнику.

— Что ты сказал? — переспросил он, не веря своим ушам.

С невероятным усилием Дван оторвал подбородок от груди, медленно поднял голову и невидящим взором уставился на прячущегося под покровом темноты мучителя.

— Ты полагаешь, я изменился? — презрительно фыркнул он. — Ты даже вообразить не можешь, как сильно ошибаешься! Я наблюдал за тобой все эти годы; я отследил каждый твой шаг начиная с момента твоего выхода из хронокапсулы. Нет, Седон, это ты изменился! Когда-то вместе с тобой отправились в добровольное изгнание тысячи твоих приверженцев, и еще десятки тысяч подверглись Распаду за твои чудовищные деяния. А что же сегодня? Оглянись вокруг, слепец, и скажи мне, кто из твоих сторонников настолько предан тебе, что с готовностью и радостью отдаст за тебя жизнь? Назови хотя бы одно имя, Седон?!

Танцор долгое время стоял неподвижно, задумчиво разглядывая умолкнувшего Двана.

— Любопытно, любопытно, — пробормотал он наконец и возвысил голос: — Благодарю тебя, мой друг, я все-таки дождался совета, в котором ты мне так упорно отказывал. Приятных тебе ощущений. Прощай.

Он повернулся и вышел, даже не оглянувшись на скорчившегося от боли пленника, в чьи внутренности как будто вонзили добела раскаленный железный прут. Уже погружаясь в бездну очередной агонии, Дван успел зафиксировать еще не затронутым уголком сознания, что эти гады опять повысили напряжение.

23

Она привольно раскинулась на спине посреди просторного бассейна и закрыла глаза, бездумно наслаждаясь ощущением невероятной легкости во всем теле, словно парящем в центре мироздания.

Где-то далеко с шелестом свернулась дверь. Она прислушалась, с неохотой выходя из состояния приятной полудремы. Шаги. Кем бы ни оказался нежданный посетитель, одно можно было сказать определенно: он носил штаны, о чем свидетельствовал характерный шорох трущегося о кожу материала. И еще он был босиком — даже в резиновой обуви невозможно так мягко и почти беззвучно ступать по твердой поверхности.

В то же время она ничего не почувствовала — как будто к ней приближался не человек, а робот, Снова шорох, на этот раз от сбрасываемой одежды. Громкий всплеск, а спустя пару секунд легкий толчок волны, вызванной прыгнувшим в воду визитером. Частые уверенные гребки — и опять набегающие волны. Тишина. Холодные пальцы, коснувшиеся ее щеки. Жесткая ладонь, погладившая короткую щетинку начавших отрастать волос. Пауза и осторожное прикосновение губ незнакомца к ее губам. Незнакомца?!

— Привет, Лан, — небрежно бросила она, не открывая глаз. Его длинные, ниже плеч, темные волосы разметались в воде во все стороны, немного напоминая пышную львиную гриву.

— Привет, беглянка. Что случилось с твоей прической?

— Я заболела, и меня пришлось постричь наголо.

— Сочувствую.

— Не стоит, я уже поправилась. Почти. Не хочешь полежать со мной рядом?

— С удовольствием, крошка!

— Дэнис, ты настоящая садистка!

— Ум-гм...

— Милая моя, любимая, хорошая, ты только взгляни — я же весь посинел! Два часа уже прошло, сколько можно?

— Слабак! В семьдесят втором я однажды две недели из моря не вылезала.

— Верю. Верю, моя русалочка!

— Я тогда подружилась со стаей дельфинов, — мечтательно улыбаясь, сообщила Дэнис. — Они приносили мне морскую капусту и другие водоросли и позволяли спать на своих спинах.

— И этому верю! Всему верю, только давай все-таки выберемся на берег.

Они сидели бок о бок на нижней полке сауны, где было не так жарко, как наверху. На спине и животе молодого ветерана виднелись свежие, но уже почти затянувшиеся шрамы, — ожоги от лазерных лучей, полностью нейтрализовать которые оказалось не по силам даже системе персональной защиты. Дэнис представила, как они выглядели вначале, и невольно содрогнулась.

Заметив ее реакцию, Лан покровительственно похлопал девушку по плечу и насмешливо пропел популярную с недавних пор среди повстанцев частушку:

Не плачь, мой мальчик,

Что рук лишился -

Твой главный пальчик

Все ж сохранился!

Дэнис и не подозревала, что еще способна так заразительно хохотать. Отсмеявшись, она кокетливо заметила:

— Приятно слышать речь не мальчика, но мужа. Слава богу, наконец-то ты научился отличать главное от второстепенного.

— Война — неплохой учитель. — Лан пожал плечами. — Под шквальным огнем очень быстро начинаешь соображать, что важно, а что нет. Иначе ты труп.

— Одного я не пойму, — задумчиво проговорила Дэнис, — почему тебе разрешили со мной встретиться?

— Понятия не имею. Нас только вчера перебросили в Сан-Диего из Лос-Анджелеса, где сейчас вновь хозяйничают миротворцы. Когда я явился к мсье Ободи с докладом, он вроде бы даже обрадовался и сразу послал к тебе, даже не выслушав до конца.

— А для чего, не объяснил?

— Нет. Я для него слишком мелкая сошка. Ну а ты, как я понимаю, попала в немилость?

— Не совсем так. Он хочет использовать меня в своих целях, а мне не нравится, когда меня используют. Особенно втемную.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением протянул Лан. — Мне показалось, что он на тебя здорово разозлился. И чего же ему от тебя надо, если не секрет?

— Ему надо, чтобы я чему-то научила его и чему-то научилась от него; чтобы я Танцевала для него, помогала ему, а впоследствии стала чуть ли не его наследницей. Короче говоря, одни слова, и никакой конкретики.

— Понятно, — кивнул Лан. — Он знает, кто ты?

— Интересный вопрос. А ты знаешь?

— Помнится, в «Бэнк оф Америка» ты одним взглядом вырвала у меня из руки пистолет, а потом учинила такое, что до сих пор мурашки по спине бегают.

— Хорошая у тебя память. Я думала, что ты пребывал в полной отключке. Кому-нибудь об этом рассказывал?

— За кого ты меня принимаешь?! — обиделся он. — Я нем как рыба.

— Вот и молчи дальше, рыбка моя.